|
Моему сыну
(A mon fils)
Теперь, когда ты здесь такой хрупкий,
Я никогда не чувствовал себя столь же маленьким.
Ты знаешь, я не спокоен,
Я очень боюсь, что ты упадаешь с моих рук.
Ты немного похож на меня, — ты будешь чересчур раздражителен,
Не всегда серьёзен, но я думаю,
Что мы оба будем счастливы.
Одна и та же кровь в наших венах,
Однако удивлённо смотрим друг на друга:
Ты не знаешь ещё, что ты меня любишь,
И что для того, чтобы ты появился, я полюбил.
Ты немного похож на меня, — ты будешь благороден
Перед чем бы то ни было, и я думаю,
Что мы будем счастливы все трое.
Ты знаешь, я не увижу, как ты растёшь,
И я не тот, кто будет учить тебя
Читать или гонять мяч.
Иногда ты будешь говорить «папа»,
Ты будешь большим, когда я выйду отсюда.
Оставьте мне его немного..., на одну минутку...
Берите потихоньку..., вот так, совсем тихо...
За тебя
(A toi)
За тебя,
За то, как ты умеешь быть красивой,
За то, как ты умеешь принадлежать мне,
За твои слова, нежные, немного искусственные
Иногда;
За тебя,
За девочку, которой ты была,
За ту, которой ты ещё часто бываешь,
За твоё прошлое, за твои сожаления,
За твоих бывших прекрасных принцев.
За жизнь, за любовь,
За наши ночи, за наши дни,
За бесконечное возвращение удачи,
За малыша, который придёт,
Который будет похожим на нас,
Который будет разом мной и тобой.
За меня,
За безумие, причина которого ― ты,
За мой гнев без причины,
За моё молчание и за мои измены
Иногда;
За меня,
За время, что я провёл, ища тебя,
За достоинства, над которыми ты мило смеёшься,
За недостатки, что я скрыл от тебя,
За мои балагурные мысли.
За жизнь, за любовь,
За наши ночи, за наши дни,
За бесконечное возвращение удачи,
За малыша, который придёт,
Который будет похожим на нас,
Который будет разом мной и тобой.
За нас,
За воспоминания, которые будут у нас,
За будущее и, конечно, за настоящее,
За здоровье этой старой земли,
Которой всё нипочём;
За нас,
За наши надежды и за наши иллюзии,
За наше ближайшее свидание,
За здоровье этих тысяч влюбленных,
Таких же, как мы.
За тебя,
За то, как ты умеешь быть красивой,
За то, как ты умеешь принадлежать мне,
За твои слова, нежные, немного искусственные
Иногда;
За тебя,
За девочку, которой ты была,
За ту, которой ты ещё часто бываешь,
За твоё прошлое, за твои сожаления,
За твоих бывших прекрасных принцев.
За тебя...
Давай станцуем, Валери
(Allons danser Valérie)
Надо немного уметь играть, неважно что,
Когда собирают балы субботними вечерами:
Напев аккордеона для тех, кто это любит,
И для ног рок под гитару.
Там есть девушки, которые танцуют
И только и думают, чтобы сделать
Счастливым музыканта,
Но ты не подобна им.
Однажды вечером в Jamaillère
Ты изменила всю мою судьбу.
Давай станцуем, Валери,
Не надо думать, Валери.
Аккордеон нас делает сумасшедшими, ―
Мы вращаемся и швыряем себя.
Давай станцуем, Валери,
Будем вальсировать, Валери.
И, если останемся на ногах,
Пойдём до конца.
Для музыкантов, малышка,
Ты была храбра
С твоим независимым видом.
Я заплатил за твою кружку,
К семи часам утра
Это явно сказалось.
Чтобы возвратиться к себе домой,
Ты, как будто у тебя не было машины,
Использовала меня.
Я выдал тебе большую игру,
Я показал тебе свой номер,
Я сделал тебе признание.
Давай станцуем, Валери,
Не надо думать, Валери.
Аккордеон нас делает сумасшедшими, ―
Мы вращаемся и швыряем себя.
Давай станцуем, Валери,
Будем вальсировать, Валери.
И, если останемся на ногах,
Пойдём до конца.
Я всегда говорю
До свидания и спасибо
Моим невестам бара.
Но я слишком порчу себе кровяные шарики,
И я капитулирую,
И тем хуже для моего капитала.
Ты ударяешь по моим деньгам,
Ты хрустишь моим зерном,
Тебе никогда не будет достаточно.
Ты берёшь у меня всё,
Ты меня перепродаёшь,
Но тебя всё же надо любить так.
Давай станцуем, Валери,
Не надо думать Валери.
Аккордеон нас делает сумасшедшими, ―
Мы вращаемся и швыряем себя.
Давай станцуем, Валери,
Будем вальсировать, Валери.
И, если останемся на ногах,
Пойдём до конца.
Давай станцуем, Валери,
Не надо думать Валери.
Аккордеон нас делает сумасшедшими, ―
Мы вращаемся и швыряем себя.
Давай станцуем, Валери...
Так что же это?
(Alors qu’est-ce que c’est?)
Это слово, это игра,
Это ново, это очень старо,
Над этим смеются, от этого плачут,
Этим живут, от этого умирают,
Это галльское, это римское,
Это китайское, это германское,
И весь мир это знает, так
Что же это?
Изречение в школе,
Словом, в разговоре,
Мимолётное, вечное,
Это ад или небеса,
И Марлен, и Margot,
И верлан, и арго,
И весь мир это знает, так
Что же это?
Это твоё, это моё,
И это нам нравится,
И весь мир это знает, так
Что же это?
Это красиво, и для меня это носит имя девушки,
Это жизнь, и для тебя это носит имя ребёнка,
Это сильнее, чем все одиночества города,
И ещё это лучшее из того, что создано с давних пор.
Это Жюльетта и Тристан,
Marinette и Адам,
Змея и яблоко,
Мыши и люди,
Это Венеция и Капри,
Это Дениз и Мария,
И весь мир это знает, так
Что же это?
Это ветер, это слава,
Роман и история,
Клеопатра и Лошак,
Генри IV и Ino,
Это слово, это божество,
Это очень красиво, это для двоих,
И весь мир это знает, так
Что же это?
Это твоё, это моё,
И нам это нравится,
И весь мир это знает, так
Что же это?
Это красиво, и для меня это носит имя девушки,
Это жизнь, и для тебя это носит имя ребёнка,
Это сильнее, чем все одиночества города,
И ещё это лучшее из того, что создано с давних пор.
Анни прошлого года
(Annie de l’année dernière)
Хорошенькая Анни прошлого года, ля-ля-ля-ля-ля,
Кому ты отдала свои зелёные глаза,
Свой маленький гладкий живот
И свои маленькие бёдра газели, ля-ля-ля-ля-ля,
Кто тот, что бегает за ними
По вечерам в недрах ночных заведений?
Хорошенькая Анни прошлого года, ля-ля-ля-ля-ля,
Я как будто легионер,
Выбирающийся из Сахары, ля-ля,
Однако Анн я сгрёб лопатой, ля-ля-ля-ля-ля, ―
Аннушки, Анетты, Анабеллы, ―
Эти Анны не так хороши, как та.
О Анни, Анни прошлого года,
Как она мне наскучила, сегодняшняя Анни.
Хорошенькая Анни прошлого года, ля-ля-ля-ля-ля,
Как видны всегда твои груди сквозь
Твои маленькие шёлковые футболки;
Мне очень понравилось бы увидеть, как они проступают, ля-ля-ля-ля-ля;
Кто-то их у меня позаимствовал,
Они зовут меня возвратиться.
О Анни, Анни прошлого года,
Как она мне наскучила, сегодняшняя Анни.
После праздника
(Après la fête)
И вот ― новый день, который занимается
Для нашей любви, ―
Праздник, продолжающийся после праздника;
И жизнь возобновляет курс своей мечты
Для нашей любви,
Всё начинается, и я, однако, дрожу
За тебя, за тебя.
Не испугаться бы, не испугаться бы
Нового дня, который занимается
У нашей любви,
Не испугаться бы тьмы,
Когда она придёт, я буду там,
Я так боюсь, боюсь, что завтра
Всё прекратится для нашей любви,
Я боюсь того, что наступит после праздника,
Того, что повернёт далеко,
Это может случиться в нашей любви;
Я могу жить, если ...... страха, моего страха.
И вот — новый день, который занимается
Для нашей любви;
Праздник действительно закончен,
Но не жизнь
После праздника.
Blue country
(Blue country)
Если ты хочешь узнать страну,
Где песни никогда не бывают абсолютно веселыми,
Никогда — абсолютно грустными,
Но где они всегда подкрашены голубым цветом, ―
Голубой цвет как небо, когда оно чисто,
Голубой цвет как грусть, когда она становится музыкой, ―
Иди!
Иди со мной в Blue Country,
Иди со мной, возьми мою гитару, как берут лодку;
На соло гармошки, аккорд пианино
Иди, отправляемся в Blue Country...
Это не изменит мир
(Ça va pas changer le monde)
Это забавно: ты ушла,
И, однако, ты ещё здесь,
Потому что всё мне говорит о тебе:
Женские духи, эхо твоего голоса;
Твоё «прощай» ― я в это совсем не верю,
Это «до свидания», почти что встреча.
Это не изменит мир,
Он слишком перевёрнут без нас;
Дождь всегда будет идти в Лондоне,
Это совсем ничего не изменит.
Что может сделать ему, в самом деле,
Дверь, которую заперли?
Мы любили друг друга, давай не будем больше об этом,
И жизнь продолжается.
Это не изменит мир,
То, что ты меняешь дом;
Он будет продолжаться, мир,
И он действительно будет прав.
Звезда среди пыли ―
То, что заставляет блистать Млечный Путь.
Мы любили друг друга, давай не будем больше об этом,
И жизнь продолжается.
Это не изменит мир,
Это не побеспокоит его;
Он как прежде, мир,
Ты ― единственное, что изменилось;
Я остался тем же,
Тем, который думал, что ты любила;
Это было не так, давай не будем больше об этом,
И жизнь продолжается...
Каролина
(Carolina)
Каролина, я никогда не смог бы представить, что ты придёшь,
Каролина, я никогда не смог бы представить, что мы полюбим друг друга.
Она так мила, так хрупка,
Что почти боишься, почти боишься её коснуться,
Она ― счастье, о котором невозможно мечтать.
Она немного похожа на мой шанс,
Я почти боюсь, почти боюсь об этом подумать;
И я больше вижу её, больше думаю о том, чтобы мечтать.
Каролина, я никогда не смог бы представить, что ты придёшь,
Каролина, я никогда не смог бы представить, что мы полюбим друг друга.
У неё взгляд детства,
Но у неё также и власть феи,
Красота, с которой начинаются мечты.
Каролина, я никогда не смог бы представить, что ты придёшь,
Каролина, я никогда не смог бы представить, что мы полюбим друг друга.
Я заставил поймать себя в ловушку,
О, но я люблю свою тюрьму,
И это так хорошо ― потерять разум.
Однажды утром весна себя отдала,
Я хорошо знаю, я хорошо знаю, что она уйдёт,
Но у меня есть настолько лучшее, чем осень в мечтаниях...
Каролина, я никогда не смог бы представить, что ты придёшь,
Каролина, я никогда не смог бы представить, что мы полюбим друг друга.
Каролина...
Это только ветер
(Ce n’est rien que du vent)
Спирта и тумана
У меня полная голова,
И в тусклом свете
Я вижу, как я танцую.
Это ― ничто, это только ветер,
Это ― ничто, это только ветер, который заставляет мечтать;
Я нашёл тебя наудачу, я сжимаю тебя очень крепко,
Но это только ветер, только ветер;
Я чувствую себя хорошо возле тебя, мы ещё ничего не сказали,
Но это только ветер, только ветер.
Я ничего не знаю о твоей жизни,
Но твоя кожа приятна;
Ты ничего не знаешь о том,
Кто заставляет тебя танцевать.
Это ничто, это только ветер,
Это ничто, это только ветер, который заставляет мечтать,
Несколько взглядов, улыбка, и ― обнялись,
Но это только ветер, только ветер;
Собираемся присесть, собираемся выпить, нет нужды думать,
Но это только ветер, только ветер.
Это ― ничто, это только ветер,
Это ― ничто, это только ветер, который заставляет мечтать,
Мы собираемся уйти вдвоём на остаток ночи,
Но это только ветер, только ветер;
Если это не любовь, это всё же красиво,
Но это только ветер, только ветер...
Всё кончено
(C’est fini)
Всё кончено для нас двоих,
Это момент прощания;
Всё кончено, они выиграли,
Те, кто хотел нас разлучить.
Всё кончено ― ночи любви,
Которые начинались чуть свет,
И жизнь, сделанная из пустяков
Будничных чудес.
Всё кончено, большое солнце ―
Оно будет обжигать другие лица,
Оно не заходит в клетки.
Всё кончено, очень надолго,
Но, может быть, не навсегда, ―
Если ты меня ещё любишь, спустя это время,
Будет прекрасным моё возвращение:
Я вижу тебя перед дверью, простирающую руки,
Я бегу к тебе, и моё первое слово ―
Это «я люблю тебя»...
Жди меня в своём доме,
Я буду ждать тебя в своей тюрьме,
Каждое мгновение думая,
Что ты думаешь обо мне всё время;
Они сумасшедшие, те, кто хотел
Нас разлучить, нас разорвать,
Они проиграли, потому что мы любим друг друга...
Это ― ночь
(C’est la nuit)
Это ночь,
В которую я улетаю кобылицей;
Это ночь,
В которую я хочу потерять педали;
В которую я говорю,
Не слишком зная, кому;
Это ― ночь.
Это ночь,
В которую я переделываю мир;
Это ночь,
В которую я хватаю блондинок,
Когда они падают
Из своей постели в мою постель;
Это ― ночь.
Ты и я становимся друзьями
И пьём за всё, за нас и ни за что,
Мы верим в это до утра.
Это ночь,
Когда локомотивы
Уехали
Насвистывать на другом берегу;
В которую мне удаётся
Взорвать свою жизнь;
Это ― ночь.
Утром мы вновь берём своё имя,
И каждый возвращается домой,
Зияющий конец песни...
Это ночь,
В которую я улетаю кобылицей;
Это ночь,
В которую я хочу потерять педали;
В которую я говорю,
Не слишком зная, кому;
Это ― ночь.
Грустная песня
(Chanson triste)
Перед пустой страницей музыкант начинает
Грустный вальс, ― артисты не всегда веселы;
Он поёт самому себе ноты, которые ему приходят
Как осенний ветер, Польша не всегда весела.
Его песня, его печаль срывается с фортепиано
И крутится на твоём стерео
В ночь, когда у тебя на сердце тоска;
Его песня ― «прости», которое он не сумел ей сказать;
Музыка, чтобы вспоминать, вспоминать...
Вновь засветило солнце, он израсходовал своё перо
На грустный вальс, ― артисты не часто спят;
Кого бы ты ни любил — прощания те же,
И осенний ветер летит гораздо дальше, чем Польша.
Свою песню он сотворил, не зная как;
Быть может, мы слышим его сердце,
Когда другой поёт её мимоходом;
Его песня ― «прости», которое он не сумел ей сказать;
Музыка, чтобы вспоминать, вспоминать...
Перед пустой страницей музыкант начинает
Грустный вальс, ― артисты не всегда веселы;
Он поёт самому себе ноты, которые ему приходят
Как осенний ветер, Польша не всегда весела...
Как говорил Валентин
(Comme disait Valentine)
Как говорил Валентин,
Который ничего не изобрёл,
К чему аспирин,
Если есть здоровье?
К чему Зуаву
Быть у моста Мирабо?
К чему быть храбрым,
Если у тебя не твёрдая шкура?
Это слишком, это слишком...
Надо довольствоваться
Временем, которое есть,
Водой, которую пьёшь;
Мы не выбираем,
Есть то, что есть,
И мы имеем то, что имеем.
Если ты гондольер в Томбукту ―
Ты не во вкусе;
У тебя нет будущего,
Если ты скорняк в Заире;
У тебя нет никакой надежды,
Если ты факир в Tlama.
Как говорил Валентин,
Который не боится слов,
К чему флот,
Если ездишь на велосипеде?
К чему Гваделупа,
Если вы из Судана?
К чему состоять в группировке,
Если у вас зубная боль?
Потеря времени.
Нельзя всё же
Жить и умереть,
Надо сделать выбор:
За лучшее
Или за империю,
Как говорил король.
Не надо смеяться над парижанами ―
Они здесь ни при чём:
Это вина твоего отца,
Если ты родился в Quimper.
Стоит лучше родиться в Москве,
Чем не родиться совсем.
Как говорил Валентин,
Который не «голова»,
К чему Ламартин
Без своего «Alter-Hugo »?
Как говорил Карл Великий
Своему милому Saint-Éloi,
К чему дамы,
Если вы Анри III?
Это не радость.
Чтобы появились города в поле,
Воздушные замки,
Весь мир требует перемен,
Весь мир будет доволен,
Весь мир хочет нового,
Весь мир скажет: «Браво!»
Как говорил Валентин,
Который ничего не изобрёл,
К чему аспирин,
Если есть здоровье?
К чему Зуаву
Быть у моста Мирабо?
К чему быть храбрым,
Если у тебя не твёрдая шкура?
Это слишком, это слишком.
Как говорил Валентин,
Который ничего не изобрёл,
К чему аспирин,
Если есть здоровье?
К чему Зуаву
Быть у моста Мирабо?
К чему быть храбрым,
Если у тебя не твёрдая шкура?
В глазах Эмили
(Dans les yeux d’Emilie)
В квартале старого Квебека
Кажется, что улицы говорят с акцентом
И две тысячи лет соседствуют
С серыми домами старого времени;
Но только что разразилась зима,
Святой Лоран ― узник
Декабря, который собирается длиться полгода;
Когда дни похожи на ночи,
Без проблесков надежды,
Кто может поверить, что лето к нам вернётся?
У меня было солнце
Ночью и днём в глазах Эмили,
Я согревал свою жизнь её улыбкой;
У меня было солнце
Днём и ночью в глазах любви,
И меланхолия в солнце Эмили
Становилась радостью жизни.
В квартале старого Квебека,
Когда крыши снова станут зелёными,
Когда у детей сухие ноги,
Мы поворачиваемся спиной к зиме;
Это праздник весны,
Большое возвращение Святого Лорана,
Можно сказать, что люди отрываются от земли;
Но Эмили больше не принадлежит мне,
Первый раз я мёрзну,
У меня нет больше ни тепла, ни света.
У меня было солнце
Ночью и днём в глазах Эмили,
Я согревал свою жизнь её улыбкой;
У меня было солнце
Днём и ночью в глазах любви,
И меланхолия в солнце Эмили
Становилась радостью жизни.
В то время у меня было солнце
Ночью и днём в глазах Эмили,
Я согревал свою жизнь её улыбкой;
У меня было солнце
Днём и ночью в глазах любви,
И меланхолия в солнце Эмили
Становилась радостью жизни.
Деде le Kid*
(Dede le Kid)
Он вышел из Baumettes, навестил папу.
Это так, я честен; я вновь прихватил beretta.
Маленький очень приятный толстячок, это правда,
Я, сорокалетний, собираюсь начать всё заново.
Деде le Kid, малый-коновал,
Собирается внести свою плату в окошко НПБ;
Но кассир, подняв руки, сказал: «Сжальтесь, берите всё!»
И вот Деде вновь дробит булыжник.
Он вышел из Baumettes, навестил папу.
Это так, я звезда, шоу-бизнес только меня и ждёт:
В тюремном хоре кто-то меня заметил.
Видишь, жизнь забавна, меня собираются воспеть.
Деде le Kid в Alcazar
Видит, как в ложе внезапно появляется разъярённый налоговый инспектор;
Вы ничего не задекларировали, но известна песня,
И Деде le Kid вновь находит дорогу в кутузку.
Он вышел из Baumettes, навестил папу.
Ты, может быть, собираешься кричать, но особо не выиграешь.
Я купил накидку и маленький свисток,
Я изобрёл план, я собираюсь стать полицейским...
Деде le Kid, образцовый полицейский,
Ведёт собственное расследование по одному старому делу,
Но обнаруживает огорчённо, что виновным был он;
И Деде, играя честно, снова садится в будку.
Он не выходит больше из Baumettes, он слишком стар,
В кресле на колёсах он проводит, наконец, счастливые дни.
Мораль: если вы бродяга, который начинает всё заново, —
Помнили бы всегда об истории славного Деде;
Который вышел из Baumettes, навестил папу.
Это так, я честен; я вновь прихватил beretta.
Маленький очень приятный толстячок, это правда...
*Kid—лощёный мех козлёнка.
Между двумя прощаниями
(Entre deux adieux)
Солнце стало злым чуть свет,
Когда сновидение внезапно оборвалось.
Мы уснули,
Забыв, что не были вольны
Провести ночь,
Проснувшись в той же постели.
Мы любили друг друга между двумя прощаниями,
Вечность ― это не для нас двоих,
Надо действительно признать её, реальность:
Её зовут по-другому...
Такси возвратило меня к себе.
Я собираюсь сказать не пойми что,
Я утомлён,
С меня довольно огорчений
И скрывания от неё
Всего того, о чём она уже догадалась.
Мы любили друг друга между двумя прощаниями,
Вечность ― это не для нас двоих,
Надо действительно признать её, реальность:
Её зовут по-другому...
По утрам бывает,
Что я больше не знаю особенно хорошо, кого я люблю,
Но на другой день,
Когда я тебя вижу, я знаю это слишком хорошо.
Надо любить друг друга между двумя прощаниями,
Вечность ― это не для нас двоих,
Надо действительно признать её, реальность:
Её зовут по-другому...
И если бы тебя не было
Et si tu n’existais pas
И, если бы тебя не было,
Скажи, зачем бы я существовал?
Чтобы влачиться без тебя в мире
Без надежды и сожаления.
И, если бы тебя не было,
Я попытался бы выдумать любовь,
Как художник, который видит под своими пальцами
Рождение красок дня,
И не уходит от этого.
И, если бы тебя не было,
Скажи, для кого бы я жил?
Для случайных прохожанок, убаюканных на моих руках,
Которых я не полюбил бы никогда.
И, если бы тебя не было,
Я был бы лишь ещё одной точкой
В этом мире, которая приходит и просто живёт;
Я чувствовал бы себя потерянным,
Я нуждался бы в тебе.
И, если бы тебя не было,
Скажи, как бы я жил?
Я мог бы делать вид, что существую,
Но я не был бы искренен.
И, если бы тебя не было,
Я думаю, что нашел бы
Тайну жизни, причину,
Чтобы просто тебя создать
И смотреть на тебя.
И, если бы тебя не было,
Скажи, зачем бы я существовал?
Чтобы влачиться без тебя в мире
Без надежды и сожаления.
И, если бы тебя не было,
Я попытался бы выдумать любовь,
Как художник, который видит под своими пальцами
Рождение красок дня...
Наполняй меня электричеством
(Fais-moi de l’electricite)
Ты наполняешь меня электричеством,
Ты заставляешь подниматься моё напряжение.
Чтобы не впасть в похоть,
Надо, чтобы я обратил внимание:
Каждый вечер ты меня зажигаешь,
Утром ты меня гасишь,
Но, даже если ты должна заставить всё взорваться,
Наполняй меня электричеством.
Ещё вчера я был как вы и я,
Вполне нормальный гражданин,
А потом вдруг однажды вечером я слышу голос ―
Это всегда так плохо оборачивается ―
Ты сказала: «Алло, милый!» ―
Давай не будем настаивать! ―
«Алло, милый!» Но мне не надо говорить это два раза,
Потому что вот —
Ты наполняешь меня электричеством,
Ты заставляешь подниматься моё напряжение.
Чтобы не впасть в похоть,
Надо, чтобы я обратил внимание:
Каждый вечер ты меня зажигаешь,
Утром ты меня гасишь,
Но, даже если ты должна заставить всё взорваться,
Наполняй меня электричеством.
Есть, конечно, куча неудобств
По поводу расхода,
И, так как ты действуешь на всех токах,
Иногда ты выбиваешь мои пробки,
Но ты говоришь: «Алло, милый...», ―
Давай не будем настаивать, ―
«Алло, милый...», ― мои батареи на блюде,
Но вот —
Ты наполняешь меня электричеством,
Ты заставляешь подниматься моё напряжение.
Чтобы не впасть в похоть,
Надо, чтобы я обратил внимание:
Каждый вечер ты меня зажигаешь,
Утром ты меня гасишь,
Но, даже если ты должна заставить всё взорваться,
Наполняй меня электричеством.
Ты наполняешь меня электричеством,
Ты заставляешь подниматься моё напряжение.
Чтобы не впасть в похоть,
Надо, чтобы я обратил внимание:
Каждый вечер ты меня зажигаешь,
Утром ты меня гасишь,
Но, даже если ты должна заставить всё взорваться,
Наполняй меня электриче...
Наполняй меня электриче...
Наполняй меня электриче...
Наполняй меня электриче...ством!
Не надо огорчать Джона
(Faut pas faire de la peine a John)
Утки-мандаринки имеют своих сутенёров, Берси ― своих нищих,
Сен-Жермен-де-Пре ― Большого Джона Татуированного,
Который гоняет свой бильярдный шар.
Он большой и дурацкий, как башня Монпарнаса,
И немного здоровее, чем першерон.
И во всех барах хулиганы, когда он проходил,
Покидали место и называли его патроном
С осторожностью, и они говорили:
«Не ломай мораль Зорро,
Не говори дерьмо Капоне,
Не натягивай маску Фантомаса,
И не надо огорчать Джона».
Однажды из глухой чащи
Привалил мужик,
Который сказал нам: «Я ищу одного по имени Джон.
Я ас бильярда.
Меня зовут Жак Изамбё,
Но для своих я Том.
Так вот, я ищу одного из рода mac,
Который катает кассу в Кадиллаке,
Который ......... в ста мешках,
Который проткнул мне мой flouze,
И я приехал из Тулузы,
Чтобы отбить у него охоту к обману».
И весь свет ему говорит:
«Жак, не будь легкомысленным,
Не ломай мораль Зорро,
Не говори дерьмо Капоне,
Не натягивай маску Фантомаса,
И не надо огорчать Джона».
Мёртвая тишина
Была в бильярдной,
Когда с Джона слетел жилет,
Но после схватки
Единственной частью здоровяка,
Которая не кровоточила,
Были подошвы ног.
Двести пятьдесят и ещё несколько шрамов
И две-три пули тут и там,
И, прошу вас поверить,
Они сменили серенаду,
Видя Джона со скрещенными руками.
Они все запели:
«Не ломай мораль Зорро,
Не говори дерьмо Капоне,
Не натягивай маску Фантомаса,
И не надо огорчать Тома».
Это то, что существует, чтобы вас научить,
Что никогда не надо обманывать
Людей, которые вам не знакомы,
Даже если вы катите в Кадиллаке землянику, раздавленную
Хорошо подобранной обувью.
Не ломай мораль Зорро,
Не говори дерьмо Капоне,
Не натягивай маску Фантомаса,
И не надо огорчать Тома.
Привет, привет!
(Hello, hello!)
Hello, hello, у тебя выжатый вид,
Hello, hello, я должен тебе сказать…
Хочешь кусочек моего клементина?
Фрукты — это хорошо для здоровья.
Мне было нужно сказать «я люблю тебя»,
Было самое время, чтобы ты пришла.
Я не мог больше держать в себе,
У меня были эти два слова, чтобы сказать тебе.
Hello, hello, куда ты так идёшь?
Hello, hello, у меня мило…
Я раздумывал целыми ночами,
Как я мог бы тебе понравиться;
Но, когда я увидел, что ты пришла,
Я понял, что я должен сказать.
Hello, hello, я люблю твои волосы,
Hello, hello, улыбнись мне немножко.
Ты хочешь закончить мой клементин?
Скажи, у меня есть другие, если ты хочешь;
Да, у меня есть другие, если ты хочешь.
Прошедший дождь
(Il a plu)
Дождь шёл сорок дней,
Дождь шёл сорок ночей;
Солнце возвратилось,
Небо, жизнь теперь нам улыбаются.
Цветок появился
На ещё влажной почве,
Голубь возвратился
В этот вечер с оливковой ветвью.
Дождь шёл сорок дней,
Дождь шёл сорок ночей;
Солнце возвратилось,
Небо, цветы теперь
Нам улыбаются.
Как хорошо смотреть,
Смотреть прямо вперёд;
Как хорошо,
Как хорошо слушать
Землю, которая высыхает и поёт
Под ветром.
Как хорошо видеть жизнь,
Пробуждающуюся после дождя,
Дождь шёл сорок ночей.
Братья, запомните
Тот дождь.
Как это долго, как это долго,
Как это долго, как это долго —
Сорок ночей;
Но солнце возвратилось.
Братья мои, помните
О дожде…
Однажды мы были вдвоём
(Il etait une fois nous deux)
Вспомни, это был четверг,
Вспомни, мы шли
По дороге влюблённых,
Так было, однажды мы были вдвоём,
Вспомни, это был великий день,
Великий шаг к великой любви,
Это было ещё лучше,
Мы были вдвоём, это было однажды.
Мотель у грузовой дороги,
Банальный вечер,
Два клиента, вахтёр, который засыпает
За своей газетой,
Он нам протягивает каждому по ключу,
Мы сказали: «Доброго вечера»,
Утром у нас были отдельно зарезервированные комнаты, ―
Мы не решались показать, что любим друг друга
В едва восемнадцать лет.
Вспомни, это был четверг,
Вспомни, мы шли
По дороге влюблённых,
Так было, однажды мы были вдвоём,
Вспомни, это был великий день,
Великий шаг к великой любви,
Это было ещё лучше,
Мы были вдвоём, это было однажды.
Мы взяли четырнадцатый наудачу,
Немного неловко,
Потом твоё платье соскользнуло во тьме,
Мы любили друг друга;
Когда позже официант пришёл
Нам принести
Два кофе с понимающей улыбкой, —
Ты спряталась,
Он не видел, что ты оплакивала
Детство, которое уходило.
Вспомни, это был четверг,
Вспомни, мы шли
По дороге влюблённых,
Так было, однажды мы были вдвоём,
Вспомни, это был великий день,
Великий шаг к великой любви,
Это было ещё лучше,
Мы были вдвоём, это было однажды.
Вспомни,
Вспомни,
Дорога влюблённых,
Так было, однажды мы были вдвоём.
Вспомни,
Вспомни,
Это было ещё лучше,
Мы были вдвоём, это было однажды.
Вспомни,
Вспомни,
Вспомни,
Это было однажды...
Надо родиться в Монако
(Il faut naitre a Monaco)
Чтобы иметь слепую веру, надо быть угольщиком;
Чтобы быть без сапог, надо быть сапожником;
Чтобы пленять толпу, надо воспевать ловлю мидий;
А чтобы не платить налоги ― надо родиться в Монако!
И это так, позор тому, кто дурно об этом подумает;
Надо молча терпеть,
К чему желать оставить Францию,
Если вы овернец?
Нельзя сразу
Насвистывать apéro и оперу;
Нельзя, это очевидно,
Платить наличными, когда вы недовольны!
И, взаимно ―
Чтобы быть легионером ― надо нюхать горячий песок,
Чтобы хорошо читать стихи ― надо быть Moulineaux,
Чтобы вести дела ― надо уметь расхлёбывать кашу,
А чтобы не платить налоги ― надо родиться в Монако!
И это так, англичанам ― британские
Ботанические сады;
К чему желать оставить Африку,
Если вы из Ганы?
Нельзя сразу
Насвистывать apéro и оперу;
Нельзя, это очевидно,
Платить наличными, когда вы недовольны!
И, взаимно ―
Чтобы быть крепким ― надо есть шпинаты,
Чтобы рано вставать ― не надо поздно ложиться,
Если вы Кусто ― надо одеваться в красивый костюм,
А чтобы не платить налоги ― надо родиться в Монако!
И это так, как говорил Лафонтен,
Миронтон, Миронтен,
К чему желать оставить сцену,
Если вас не задерживают?
Нельзя сразу
Насвистывать apéro и оперу;
Нельзя, это очевидно,
Платить наличными, когда вы недовольны!
И, взаимно...
Изабель, возьми мою шляпу
(Isabelle, prends mon chapeau)
Море в отливе, небо печёт,
В моей шляпе цикады,
Солнце жжёт спину,
На твоей коже сумерки, как на горячем хлебе.
Изабель, возьми мою шляпу,
Проснись, налей туда воды.
Изабель мне даёт пить
Из моей шляпы и потом уходит.
И волна накатывает,
И волна откатывает…
У тебя кожа, чувствительная к окраске.
Приди, я хочу пить из твоих рук.
Каждый раз, когда ты ко мне прикасаешься,
В мой рот льётся вода.
Изабель, возьми мою шляпу,
Проснись, налей туда воды.
Изабель мне даёт пить
Из своих рук и потом уходит.
И волна накатывает,
И волна откатывает…
Иди, теперь в моём горле прохлада,
Иди, ложись, земля суха,
И когда были утро и день (????);
В нас жажда после любви.
И волна накатывает,
И волна откатывает…
И волна накатывает,
И волна откатывает…
Я разорвался
(J’ai craque)
Между креслами по улице Бретани, 15
И креслами-качалками загородного дома
Мы колебались,
Наша уютная жизнь без неожиданностей и без
Хлеба насущного наших десяти лет счастья;
Кроме счастья, я был действительно защищён
В фильме со скрытым поворотом сюжета моей упорядоченной жизни
С субботними вечерами, чтобы изменить,
Чтобы изменить то, что есть ты и я,
Я и ты ― женщина и мать одновременно.
Я разорвался, я разорвался...
Я ждал твоих именин, чтобы принести тебе цветы,
Я больше не пел, на душе у меня были домашние тапочки,
Я себя усыплял.
Ты знала, когда я говорил: «Угадай, куда мы отправляемся?»
Ты смеялась прежде, чем я заканчивал свои истории,
И потом даже ты мне так сказала,
Что я был лишь малышом, оглушённым мальчишкой,
Что я представил себя совсем маленьким;
И потом я разом вырос,
И я перерезал нить в прошлое.
Я разорвался, я разорвался...
Я не знаю, куда, но я отправляюсь, прямо, вперёд,
Даже если спичка разорвала лишь время
Одной вспышки.
Я импровизирую, если это позволяет мечтать
Сделать крюк вдали от запрограммированных дорог,
Всегда похожих; и ветер безумия,
Который заставляет так сильно крутиться мельницу моей жизни, ―
Что за важность, если он прекратится сегодня,
Потому что та, которая приказала ему дуть,
Остаётся и вызывает у меня желание разорваться...
Я разорвался, я разорвался...
|
