|
Я немного меняю ветер
(Je change un peu de vent)
Я не знаю, откуда он приходит,
Я не знаю, куда он идёт,
Я не знаю, куда идёт этот поезд,
Который увозит меня вдаль от тебя.
Я прихватил лишь старую шляпу
И прыгнул в этот вагон,
Который перевозит лошадей,
И я поеду, куда едут они.
Ты была, однако, хороша,
Но время от времени это нужно, —
Я меняю немного жизнь,
Я немного меняю ветер.
Я знаю её так хорошо…
(Je la connais si bien)
В это время
Я знаю, что она просыпается:
Голова, полная маленьких забот,
Дети, которых наказали накануне,
И которых нужно поднимать с постели…
В это время
Она перед зеркалом,
Она проводит рукой по своей шее,
Сделав гримасу,
Не чувствуя себя особенно хорошо.
Я знаю её так хорошо,
Что даже на краю света
Я могу идти издалека
Своей повседневной дорогой.
В это время
Я знаю, что она красивее
Всех других женщин города,
Все люди оглядываются на неё,
И я король дураков —
Не быть этим вечером перед школой
В ожидании появления детей,
Которые гарцуют
Навстречу своим мамам.
Я знаю её так хорошо,
Что даже на краю света
Я могу идти издалека
Своей повседневной дорогой.
В это время
Я знаю, она вопрошает себя,
Как изгнать меня из своей памяти,
С этим мальчишкой, который похож на меня
В каждом жесте, в каждой улыбке.
В это время…
Это время было нашим.
Её больше нет, всё в прошлом.
Быть может, другой
Сможет любить её лучше.
Я знаю её так хорошо,
Что даже на краю света
Я могу идти издалека
Своей повседневной дорогой…
Я люблю тебя, я люблю тебя…
(Je t’aime, je t’aime)
Я люблю тебя, я люблю тебя, я очень тебя любил,
И слишком долго я думал, что тебя не любил;
Я люблю тебя, я люблю тебя, я очень тебя любил,
Любовь сегодня лишь воспоминание о тебе.
Как печально осознавать,
Что существует где-то
Счастье, которое отвергли,
Любовь, которую пропустили.
Я люблю тебя, я люблю тебя, я очень тебя любил,
И слишком долго я думал, что тебя не любил;
Я люблю тебя, я люблю тебя, я очень тебя любил,
Любовь сегодня лишь воспоминание о тебе.
Без веры в романтику,
С симпатией без истории,
Мы думали, что это была игра;
Быть может, это стоило немного большего.
Я люблю тебя, я люблю тебя, я очень тебя любил,
И слишком долго я думал, что тебя не любил;
Я люблю тебя, я люблю тебя, я очень тебя любил,
Любовь сегодня лишь воспоминание о тебе.
Приключение жизни,
Которое длится лишь одну ночь, —
Вот всё, что нашёл я
На дороге моей свободы.
Я люблю тебя, я люблю тебя, я очень тебя любил,
И слишком долго я думал, что тебя не любил;
Я люблю тебя, я люблю тебя, я очень тебя любил,
Любовь сегодня лишь воспоминание о тебе.
Я люблю тебя, я люблю тебя, я очень тебя любил,
И слишком долго я думал, что тебя не любил;
Я люблю тебя, я люблю тебя, я очень тебя любил…
Я тебе верю
(Je te crois)
Я в немногое верю, и, как Святой Тома,
Я вижу лишь розу, которая проколола мне палец,
И что бог меня прощает; я никогда не думал,
Что надо жить в Риме, чтобы не ошибаться.
Я не смог «проглотить», когда был ребёнком,
Что бабушкин суп делает меня большим,
Что мальчики рождаются в капусте,
Что в мире всё заканчивается песнями.
Но когда ты говоришь мне: «Я люблю тебя»,
И что дважды два три,
Что Венеция на Сене, ―
Без проблем, я верю тебе;
Но когда ты говоришь мне «я люблю тебя»
Немного как в кино,
Немного для постановки, ―
Без проблем, я тебе ―
Деревянный крест, железный крест,
Отправляйся в ад;
Если когда-нибудь ты мне лгала ―
Что тут поделаешь ―
Я отправлюсь в то же самое время.
У тебя совсем ничего нет от женщины очага,
Ты не стоишь гвоздя для домашних дел,
Ты играешь на виолончели с дедушками и бабушками,
И ты моешь посуду два или три раза в год.
Но когда ты говоришь мне: «Я люблю тебя»,
И что дважды два три,
Что Венеция на Сене, ―
Без проблем, я верю тебе;
Но когда ты говоришь мне «я люблю тебя»
Немного как в кино,
Немного для постановки, ―
Без проблем, я тебе ―
Деревянный крест, железный крест,
Отправляйся в ад;
Если когда-нибудь ты мне лгала ―
Что тут поделаешь ―
Я отправлюсь в то же самое время.
Ты ― сама противоположность того, что я ожидал,
У тебя нет ничего, чтобы мне нравиться, и, однако, ты мне нравишься,
Ты не предполагала, что это может продолжаться,
Я в это тоже не верил, ― весь мир может ошибаться.
Но когда ты говоришь мне: «Я люблю тебя»,
И что дважды два три,
Что Венеция на Сене, ―
Без проблем, я верю тебе;
Но когда ты говоришь мне «я люблю тебя»
Немного как в кино,
Немного для постановки...
Я прихожу как вор
(Je viens comme un voleur)
Я прихожу как вор,
Я знаю, что уже очень поздно,
Но я без ума в этот час,
Я нуждаюсь в том, чтобы снова тебя увидеть;
Я больше почти не вижу,
Я затравленное животное,
Я потерянный волк,
Всегда в ожидании опасности.
Я не спал.
Ты хочешь мне сделать кофе,
Чтобы меня пробудить?
Я собираюсь остаться здесь.
Кончится тем, что меня забудут.
Ты знаешь, что они сказали
Про меня этим вечером по телевизору?
У тебя так хорошо,
Что я охотно сменил бы образ жизни,
Оставив всё это,
Начав свою жизнь с нуля.
Ты так красива,
Любовь... Я больше не думал об этом.
Но я узнал тебя,
Как я люблю тебя обнимать,
Скажи мне, что мы сможем любить друг друга,
Твоя постель не слишком велика,
Но я хотел бы её разделить,
Мечтать, засыпая,
Что моё путешествие закончено,
Закончено, закончено...
Джо Мачо
(Joe Macho)
Большой Джо Мачо, одинокий волк,
Был всегда на каторге,
И, когда он выходил охотиться на баб,
Слышался их чувственный крик.
Ah ououou ou-ou-ou
Ah ououou ou-ou-ou
У меня ружьё в шесть выстрелов,
Aou Aou Aou...
Хорошенькая Мари была с огоньком в почках,
Её муж был моряком.
Когда она увидела Джо входящим в её комнату,
Милочка утаила свой союз.
Ah ououou ou-ou-да,
Бил ключом этот крик в ночи,
Джо возвращался часто,
И потом однажды вечером они «ударили» в более неподходящий момент:
«Небеса, мой муж!» ― Закричала Мари,
Которая была физиономисткой.
Он ей сказал: «Я считал тебя верной».
Она ответила: «Я тоже так думала».
«Джо, не двигайся, или ты умрёшь!» ―
Сказал обманутый обманщику. ―
«Сейчас ты заплатишь!».
Он целил вниз, он ему попал в ногу.
Тогда Джо удрал в темноте,
Голый как стих, хромающий как утка,
И весь город услышал
Этот душераздирающий крик раненой собаки.
Ah ououou ou-ou-ou
«В конце концов, я был предупреждён.
Мари поклялась мне,
Что её муж не умеет стрелять».
Красивая Киска
(Joli Minou)
Вернись, Красивая Киска,
К своему милому коту,
Вернись, красивая кошка, кошка,
Я умираю от любви к тебе.
Это не нормально, если кот сердится,
Оттого что ему поджаривают усы.
Вернись, Красивая Киска,
Я дам тебе больше мягкости,
У меня есть крупная рыба без костей;
Если ты вернёшься — будет тебе праздник.
Вернись, Красивая Киска,
Я буду милым котом,
У нас будет patapons,
У нас будет большое мурлыканье.
Приди, чтобы я потёр тебе хребетик,
Приди, чтобы я облизал тебе губы.
Вернись, Красивая Киска,
К своему милому коту,
Вернись, Красивая Киска,
Вернись, Красивая Киска.
Жюли, Жюли
(Julie, Julie)
Когда северный ветер приходит мести палубу,
О, Жюли, Жюли, Жюли,
Когда жизнь на борту похожа на тюрьму,
О, Жюли, Жюли, Жюли,
И видеть тебя на набережной утром отправления,
О, Жюли, Жюли, Жюли,
Твой платок исчезает, когда огибаем маяк,
О, Жюли, Жюли, Жюли,
Ты будешь меня ждать?
Ты будешь там?
О, ты ещё думаешь обо мне?
Скажи, ты ещё думаешь обо мне?
О, ты ещё думаешь обо мне?
Иногда самолёт нам сбрасывает почту,
О, Жюли, Жюли, Жюли,
Но вот полгода, как ты меня забыла,
О, Жюли, Жюли, Жюли,
Кажется, трюм далеко не полон,
О, Жюли, Жюли, Жюли,
Чтобы закончить работу, потребуются недели,
О, Жюли, Жюли, Жюли,
Ты будешь меня ждать?
Ты будешь там?
Скажи, ты ещё думаешь обо мне?
О, ты ещё думаешь обо мне?
Скажи, ты ещё думаешь обо мне?
О, ты ещё думаешь обо мне…
Банда Бонно
(La bande a Bonnot)
В Высшем Обществе
Машина тронулась с места, и с ужасом
Банда Бонно распустила паруса,
Увозя сумку кассира
В Дионе-Бутоне, который скрывал грабителей,
Октав считал крупные купюры и суммы,
С Raymond-la-Science бандиты на машине, —
Это была банда Бонно.
Банки вопили: «Мерзавцы!»,
Когда удалялся шум мощного двигателя.
Как догнать виновников,
Которые удирали во весь опор тридцать пять в час?
По дорогам Франции ласточки и жандармы
Гнались за ними по пятам, днём и ночью были в тревоге
В фуражке под козырёк, бандиты на машине, —
Это была банда Бонно.
Но Бонно мечтал о роскошных отелях
И лазурном небе Монте-Карло,
В действительности он скоро хотел отстраниться от автомашин.
Но в одно прекрасное утро полиция
Окружила дом Жюля Бонно
Choisy с сообщниками,
Которые решили немного отдохнуть в своей комнате.
Весь Париж пришёл пешком, на трамваях и поездах
С ружьями, пистолетами и дубинами,
Вопя с балконов; бандиты на машине, —
Это была банда Бонно.
И — наручники на руках,
Трагическая судьба;
Тогда для последней поездки
Посадили в фургон банду Бонно.
Красота дьявола
(La beaute du diable)
Ты, которая выглядит маленьким ангелом, маленькой божьей коровкой,
У которой невинные глаза, по крайней мере, в моих глазах, ―
Я знаю, что в глубине тебя дремлет настоящий маленький демон,
Это правда, что дьявольская красота имеет своё имя.
Тебя представляешь краснеющей, вышедшей из монастыря.
Пойдём на бал дебютантки на руках дебютанта,
Хочется подарить тебе любовь без исповеди;
Это правда, что красота дьявола носит твоё имя.
Когда я протягиваю руки,
Не сердись на меня, если я обращаюсь скорее к твоим грудям, ―
Небо действительно слишком далеко,
И твои запретные плоды и наши запрещённые игры
Создают мне красивый рай.
Ты, выглядящая маленьким ангелом со своими белокурыми волосами,
От которой новый Michel-Ange потерял бы рассудок,
Ничто никогда на этой земле не сможет мне помешать, ―
Это правда, что дьявольская красота ― это не грех.
Ты, которая выглядит маленьким ангелом, маленькой божьей коровкой,
У которой невинные глаза, по крайней мере, в моих глазах, ―
Я знаю, что в глубине тебя дремлет настоящий маленький демон;
Это правда, что дьявольская красота имеет своё имя.
Песня цикад
(La chanson des cigales)
Мы проснулись отчасти удивлёнными,
Не знакомые или почти не;
Один банальный случай, песня цикад,
И лето, которое там проходило.
Незнакомая накануне, ты была
Столь прекрасна в пробуждении, что я подумал,
Не решаясь сказать тебе: «Не уходи».
Ты, повстречавшаяся в моей жизни,
Совершающая лишь поворот,
Не думай, что всё забудется,
Когда праздник закончен,
Когда жизнь возобновляет свой ход;
Кто может сказать наверняка,
Была ли это любовь,
Или ………
Как подёнки,
Которые видят свет
Лишь во время молнии и раскаяния,
Мы совершили обратный путь в начало истории,
Собираясь узнать, любим ли мы,
Через месяц, через год,
Или нисколько.
Если и был роман, написанный для нас, —
Ты должна была уйти. Точка. Это всё.
Ты, повстречавшаяся в моей жизни,
Совершающая лишь поворот,
Не думай, что всё забудется,
Когда праздник закончен,
Когда жизнь возобновляет свой ход;
Кто может сказать наверняка,
Была ли это любовь,
Или ………
Сетование часа пик
(La complainte de l’heure de pointe)
В Париже на велосипеде обгоняешь машины,
На велосипеде в Париже обгоняешь такси.
В Париже на велосипеде обгоняешь машины,
На велосипеде в Париже обгоняешь такси.
Площади праздников катишь шагом,
Площадь Клиши — не катишь,
Бастилия осаждена,
И Республика в опасности.
В Париже на велосипеде обгоняешь машины,
На велосипеде в Париже обгоняешь такси.
В Париже на велосипеде обгоняешь машины,
На велосипеде в Париже обгоняешь такси.
Агент хотел бы отдохнуть за городом,
Опера мечтает о свежем воздухе,
К Cambronne имеешь слово,
И Аустерлиц — это Ватерлоо.
В Париже на велосипеде обгоняешь машины,
На велосипеде в Париже обгоняешь такси.
В Париже на велосипеде обгоняешь машины,
На велосипеде в Париже обгоняешь такси.
В Париже на велосипеде обгоняешь машины,
На велосипеде в Париже обгоняешь такси.
В Париже на велосипеде обгоняешь машины,
На велосипеде в Париже обгоняешь такси…
Последняя страница
(La derniere page)
Когда ангел уходит, включают телевизор;
Чтобы сохранить достоинство, разгадывают кроссворд;
И, если ты идёшь по привычке, куда я иду, ―
Любовь больше не спрягается, кроме как в прошедшем времени.
Когда говорят «я люблю тебя» в дружбу,
Это почти последняя страница;
Когда говорят «я люблю тебя» немного с жалостью,
Это как конец хорошего путешествия.
В начале мечты не верят, что мечтают;
Когда занимается день, нас шантажирует пустяк,
Но, чтобы ночь возвратилась в наши иллюзии, ―
Слова действительно те же, но больше ― песня.
Когда говорят «я люблю тебя» в дружбу,
Это почти последняя страница;
Когда говорят «я люблю тебя» немного с жалостью,
Это как конец хорошего путешествия...
Праздник
(La fete)
Быть с тобой ― это праздник,
Это как выходной день,
У меня полная голова идей,
Веяний и каникул;
Если я снова впадаю в детство ―
Тем хуже, поскольку это в среду.
Быть с тобой ― это праздник,
Это как день сумасшествия,
У меня полная голова желаний,
Молодых вин и чистых вод,
Особенно желания переделать свою жизнь.
Меж нас двоих это праздник,
Каждый день, каждую ночь
Нам достаточно нас самих,
Спроси меня, люблю ли я тебя,
И мой ответ — такой же, как твой.
Я буду любить тебя своей чистой душой,
Чтобы наверстать всё упущенное время,
Я буду любить, чтобы освободить тебя
От воспоминаний прошлой любви.
Дня праздника ждут
Триста шестьдесят четыре дня,
И в тот день жизнь превращается
В parantèses.
Дня праздника ждут
Триста шестьдесят четыре дня,
И в тот день всё останавливается,
Появляются цветы в окнах,
В веяниях и в умах —
Любовь, там праздник,
Жизнь прекрасна...
Дочь шерифа
(La fille du sherif)
О шерифе Calhoun-Сити говорили,
Что он очень присматривает за своей дочерью Анной Ли.
Горе тому, кто пел ему свою песню, ―
Он бы, несомненно, закончил в кутузке.
Понятно, что Анна Ли только об этом и думала;
И однажды в воскресенье, в то время как пастор читал проповедь,
Она вдруг начала тереться об меня
И не очень скромно тащить на свидание.
Я чуть было ей не ответил согласием на всё,
Но в глазах её отца были базуки;
Я понял и «взял ноги в руки»,
Тогда как она мне просвистела: «Ты пожалеешь».
Я крепко спал, когда постучали.
Я открыл шерифу и его помощнику.
Он мне сказал: «Сынок, Анна Ли ждёт ребёнка».
Я ответил: «Я не знаю этого ребёнка».
Он сделал мой процесс, и я получил
Девяносто два года, из которых два условно.
Я сказал себе, что у меня будет время научиться считать
И подумать об этой шлюхе Анне Ли.
Как хороший клаустрофоб, я кинул тюрьму
И побил рекорд марафонского бега;
Один друг полка одолжил мне своё жилище,
Но шериф всегда был у меня на пятках.
Прошло несколько лет, и ― это не праздник ―
Не было бы меня в этой семье полицейских, ―
Анна Ли в моей постели, старик в отставке,
А этот молокосос ― снова шериф, который мне говорит «папа».
Цветок в зубах
(La fleur aux dents)
Я израсходовал свою молодость, как горсть монет,
Я сделал понемногу всего, понемногу везде, не умея делать ничего;
Цветок в зубах — это всё, что у меня было,
Но я хорошо знал, что меня ждали все женщины мира.
Есть девушки, о которых мечтают,
И те, с которыми спят;
Есть девушки, о которых сожалеют,
И те, которые оставляют сожаления;
Есть девушки, которых любят,
И те, которых могли бы любить;
Потом однажды появляется женщина,
Которую ждал.
Я узнал походные кровати, более мягкие, чем подушка,
И королевские пиршества на стойке вокзального буфета,
Я действительно узнал людей, я всех их действительно полюбил,
Но в их лицах я, в сущности, не делал ничего, кроме как тебя искал.
Есть девушки, о которых мечтают,
И те, с которыми спят;
Есть девушки, о которых сожалеют,
И те, которые оставляют сожаления;
Есть девушки, которых любят,
И те, которых могли бы любить;
Потом однажды появляется женщина,
Которую ждал.
Один день здесь — другой там, один день богат, а другой — нет;
Я жаждал всё видеть, всё знать, я был настолько деятелен,
Столько раз ошибался дорогой,
Я всё же закончил тем, что нашел ту, которая ведёт к тебе.
Есть девушки, о которых мечтают,
И те, с которыми спят;
Есть девушки, о которых сожалеют,
И те, которые оставляют сожаления;
Есть девушки, которых любят,
И те, которых могли бы любить;
Потом однажды появляется женщина,
Которую ждал.
Линия жизни
(La ligne de vie)
Остаёшься один на пустом перроне,
Как будто кого-то ждёшь,
Повторять себе, что она уезжает, что всё опрокидывается
И что не понимаешь ничего,
И что не понимаешь ничего.
Или что поезд тебя увозит
Так же далеко, как тебе возвращаться;
Ты вернёшься ко мне,
Так действительно будет нужно,
Смотри лишь на знаки,
Что нам удача рисует:
У меня твоя линия жизни
Начертана на руке.
Ты жила лишь своими мечтами,
Я видел лишь свои,
Волшебная сказка билась о воздух,
Мы любили друг друга с грехом пополам,
Мы любили друг друга с грехом пополам.
Или что поезд тебя увозит
Так же далеко, как тебе возвращаться;
Ты вернёшься ко мне,
Так действительно будет нужно,
Смотри лишь на знаки,
Что нам удача рисует:
У меня твоя линия жизни
Начертана на руке.
Переживём вместе наш гнев,
И наши нежности, и наши печали,
Сотворим любовь, сотворим войну,
Которые начертаны на твоей руке,
Которые начертаны на моей руке.
Или что поезд тебя увозит
Так же далеко, как тебе возвращаться;
Ты вернёшься ко мне,
Так действительно будет нужно,
Смотри лишь на знаки,
Что нам удача рисует:
У меня твоя линия жизни
Начертана на руке.
Или что поезд тебя увозит
Так же далеко, как тебе возвращаться;
Ты вернёшься ко мне,
Так действительно будет нужно,
Смотри лишь на знаки,
Что нам удача рисует:
У меня твоя линия жизни
Начертана на руке.
Или что поезд тебя увозит
Так же далеко, как тебе возвращаться…
Люцерна
(La luzerne)
Я имею право на три метра травы;
Это мало, но уже много.
Я имею право на свои зелёные насаждения,
Совершенно резиновые.
Нечего сказать, — у меня есть зелень,
Это хорошо для моих маленьких лёгких,
Но у меня любовь к природе, —
Я мечтаю о коровах и баранах.
И, когда любят в люцерне, —
Я как рыба в воде
Посреди этого;
Когда любят в люцерне —
Это моя радость, моё право катать тебя
В мокрой траве.
Любовь по-скандинавски, —
Совсем голые в ледяном море,
Любовь долгая, любовь великая,
Любовь на диване, —
У каждого свои вкусы, у каждого своя культура,
Плохо это или хорошо,
У меня любовь к природе, —
Я мечтаю о коровах и баранах.
И, когда любят в люцерне, —
Я как рыба в воде
Посреди этого;
Когда любят в люцерне —
Это моя радость, моё право катать тебя
В мокрой траве.
Когда любят в люцерне, —
Я как рыба в воде
Посреди этого;
Когда любят в люцерне —
Это моя радость, моё право катать тебя
В мокрой траве.
Боль любви гонца сердца
(La mal aimee du courrier du coeur)
Каждый день, сидя за машинкой,
Для своего журнала она отвечает на письма,
Она — единственная надежда, единственный выход
Для разочарованного любовника, для тех, кто в это больше не верит.
И это правда, что она вселяет веру,
И это правда, что она приносит удачу,
Но наступившим вечером она возвращается домой наедине с собой.
У почтальона никогда нет писем,
У цветочника — цветов,
И никто не говорит «я люблю тебя»
Среди боли любви гонца сердца;
И каждый показывает на площадке
Лицо, которое он хочет показать,
Но, говорят, что клоун печален,
Когда спектакль закончен.
У неё были, однако, приключения,
Те, которые длились время одного обещания, —
Один потерян, ни один не встречен,
И — никого, кому написать, чтобы довериться.
И, однако, она вселяет веру,
И, однако, она приносит удачу,
Но наступившим вечером она возвращается домой наедине с собой.
У почтальона никогда нет писем,
У цветочника — цветов,
И никто не говорит «я люблю тебя»
Среди боли любви гонца сердца;
И каждый показывает на площадке
Лицо, которое он хочет показать,
Но, говорят, что клоун печален,
Когда спектакль закончен…
Девчонка
(La nana)
Иди, если это тебя прельщает, моя девчонка,
Сделать круг на моём мотоцикле
Под сто пятьдесят, ты будешь видеть
Очень близко мою спину;
Иди, чтобы я унёс тебя, моя девчонка,
Разом на своих ста лошадях,
Бери свой самый красивый шлем,
Хватайся за мои баски,
Обнимаемся и отправляемся.
Бог мой, как мне это нравится,
Что ты моя девчонка;
Времени не существует,
Когда оно протекает в твоих руках;
Солнце моей жизни,
Моя любовь, моя девчонка,
Отнимите у меня всё равно что,
Но не мою девчонку.
Надо бы, чтобы мы остановились, моя девчонка,
Нужно, чтобы мы лучше взглянули друг на друга;
Может быть, мы могли бы — почему нет —
Отдохнуть немного вдвоём.
С тобой я парю, моя девчонка,
Моё самое прекрасное путешествие — это ты,
Ничто не может вернуть меня на землю,
Пока ты летишь со мной.
Бог мой, как мне это нравится,
Что ты моя девчонка;
Времени не существует,
Когда оно протекает в твоих руках;
Солнце моей жизни,
Моя любовь, моя девчонка,
Отнимите у меня всё равно что,
Но не мою девчонку.
Бог мой, как мне это нравится,
Что ты моя девчонка;
Времени не существует,
Когда оно протекает в твоих руках;
Солнце моей жизни,
Моя любовь, моя девчонка,
Отнимите у меня всё равно что,
Но не мою девчонку.
Улица Marie-Laurence
(La rue Marie-Laurence)
Все эти улицы, у которых известные названия, ―
Я их забыл, но я храню в своих мыслях
Все лица, которые я видел в своё время,
И мой план города ― календарь:
Все парижские улицы носят имя девушки ―
Память ушедшего времени ―
Есть улица Стефани и улица Каролины,
Авеню Незнакомой Девушки,
Бульвар Вирджинии и тупик Мартины;
Эти милые свидания, которых больше не существует,
Но моя любимая улица ― та, где я любил мечтать,
У неё имя, которое танцует, ― улица Marie-Laurence.
Бедный Мольер, бедный Пьер Корнель,
Бедный Эмиль Зола, несчастный Леон Гамбетта, ―
Из рая, где спят ваши души,
Простите того, по чьей вине
Все парижские улицы носят имя девушки ―
Память ушедшей любви ―
Есть улица Стефани и улица Каролины,
Авеню Незнакомой Девушки,
Бульвар Вирджинии и тупик Мартины;
Эти милые свидания, которых больше нет...
Сезон блюза
(La saison du blues)
Бывают дни, когда вещи, о которых нужно сказать,
Немного нуждаются в музыке;
Дни меланхолии,
Дни хандры, грусти,
Дни блюза.
Бывает пора, когда чувствуешь, что что-то должно произойти,
Как ощущение холодного воздуха, который опускается вам на затылок,
Который вызывает у вас желание поднять воротник, ―
Это сезон блюза.
И ты это чувствуешь до глубины костей,
И животом, и кожей, ―
Всё собирается измениться, хотя нет ничего по-настоящему нового.
Этот сезон всегда заставляет меня думать об этих нищих,
Сидящих вокруг нищенского костра,
Которые согревают старый кофе в старой консервной банке.
У них потёртые манто, накинутые на голову, и они пытаются согреться,
Они ждут зиму.
И вдруг я хочу вернуться в эту музыку,
Аккорды которой возникают в миниатюре,
И ты это чувствуешь до глубины костей,
И животом, и кожей, ―
Всё собирается измениться, хотя нет ничего по-настоящему нового.
Это пора, когда я люблю смотреть на поле,
Я вижу, как оно меняет цвет:
Оно наряжается, оно хорошо пахнет.
Я знаю, что это не будет продолжаться, ―
Там едва уловима зима, ―
Она падает сверху как покров тумана
В сезон блюза.
И ты это чувствуешь до глубины костей,
И животом, и кожей, ―
Всё собирается измениться, хотя нет ничего по-настоящему нового.
Африканская фиалка
(La violette africaine)
Она мне доверила на лето своё зелёное растение — африканскую фиалку;
Она поцеловала меня и потом уехала, как цветок, в далёкий край.
Она посадила нас тут вместе, моё растение и меня, я его поливал.
В течение всего прекрасного времени года мы терпеливо ждали под сенью, ждали.
Моё растение потеряло свои лепестки, и я, я спал плохо, был сентябрь,
Мы жили с маленьким огоньком, мы ждали вдвоём, утомлённые ожиданием.
Я был с ним немного небрежен, оно на меня не сердилось, оно понимало.
Мы проводили безумные ночи перед нашим телевизором, веселились…
Моя африканская фиалка…
Весенние цветки приходят, уходят,
Вновь оставляя в страдании
Своих спутников четырёх времён года.
Мы были оставлены, и, когда зимние ночи становились длинными,
Я приводил в дом приятелей, бездомных собак, бродяжек,
И моё растение жило среди окурков и шпилек для волос; оно вяло,
Склонялось к окну, выжидая свою хозяйку или немного солнца.
Как-то давно весна решила принести мне милую девушку.
Она мне rebrisé сердце; она расставила мои шкафы и бросила моё растение
в мусорный ящик;
Но я спас своего товарища, он вновь возвратился на камин, —
Не забывают друзей из-за мимолётной любви, которая приходит, чтобы пройти.
Моя африканская фиалка…
Весенние цветки приходят, уходят,
Вновь оставляя в страдании
Своих спутников четырёх времён года…
Дай мне поспать
(Laisse-moi dormir)
Дай мне поспать, дай мне поспать
Дольше чем до полудня,
Закрой мне солнце и сломай мне будильник,
Так хорошо в глубине моей постели...
Потрясающе, не очень благоразумно, ―
Самая длинная из ночей.
Я взял бы ещё, но продавец дремоты
Сказал мне: «На сегодня это всё».
Дай мне поспать, дай мне поспать
Дольше чем до полудня,
Закрой мне солнце и сломай мне будильник,
Так хорошо в глубине моей постели...
Да, может быть, одна сигарета
Прямо перед тем, как завалиться;
Маленький кофе, масло и багеты, —
И потом можно отдыхать.
Дай мне поспать, дай мне поспать
Дольше чем до полудня,
Закрой мне солнце и сломай мне мой будильник,
Так хорошо в глубине моей постели...
Будь любезна, успокойся, ―
Половина двенадцатого.
Как тебе противостоять, — ты неотразима,
Так же хороша днём, как ночью.
Дай мне поспать, дай мне поспать
Дольше чем до полудня,
Закрой мне солнце и сломай мне мой будильник,
Так хорошо в глубине моей постели...
Дай мне поспать, дай мне поспать
Дольше чем до полудня,
Закрой мне солнце и сломай мне мой будильник,
Так хорошо в глубине моей постели...
Альбатрос
(L’albatros)
Видишь эту птицу, белого узника неба
В своей большой звёздной клетке?
Время от времени я чувствую себя подобным
Этому вечному изгнаннику.
Он, который не может сложить эти крылья,
Я, который не может остановиться...
Видишь эту птицу, белого узника неба
В своей большой звёздной клетке?
Время от времени я чувствую себя подобным
Этому утомлённому путешественнику.
Совсем внизу, иногда ты зовёшь его,
Он действительно хотел бы приземлиться,
Но он не может сложить свои крылья,
А ты, ты не можешь улететь...
Америка
(L’Amerique)
Друзья, я должен уезжать,
Я могу лишь выбросить свои ключи,
Потому что она ждёт меня с тех пор, как я родился, —
Америка.
Я оставляю на своём пути
Столько вещей, которые я очень любил, —
Она начинается с небольшой печали,
Америка.
Америка, Америка, я хочу её, и она у меня будет,
Америка, Америка, если это мечта — я узнаю её,
Все свистки поездов, все гудки кораблей
Спели сто раз мне песню Эльдорадо
Америки.
Друзья, я с вами прощаюсь,
Мне следовало бы поплакаться вам немного,
Простите меня, если в моих глазах
Лишь Америка.
Я вернусь, я не знаю когда,
Сшитый из золота и вышитый серебром,
Или без единого су, но богаче, чем до
Америки.
Америка, Америка, я хочу её, и она у меня будет,
Америка, Америка, если это мечта — я узнаю её,
Все свистки поездов, все гудки кораблей
Спели сто раз мне песню Эльдорадо
Америки.
Америка, Америка, я хочу её, и она у меня будет,
Америка, Америка, если это мечта — я узнаю её,
Америка, Америка, если это мечта — я буду мечтать…
Любовь и т.д.
(L’amour etc.)
Ты была лишь иглой в стоге сена,
Но я смог найти тебя, я, который не нашёл ничего.
Любовь ― это как припев:
Ты поёшь это сегодня и забываешь завтра;
Любовь ― это как океан:
Путь к звезде, где часто теряешься.
Сон хорош, когда ты спишь возле меня,
Когда ты приходишь в мои сны, выскальзывая из моих рук.
Любовь ― это как птица:
Путешествует весьма далеко, падает весьма высоко;
Любовь ― это как ветер:
Он совсем тёплый, он совсем холодный, он всё время меняется.
Я спал годы, сам того не замечая;
Я проснулся в день твоего ухода.
Любовь ― это как латынь:
Всё больше её забывают, потом она к нам возвращается;
Любовь ― это как покер,
И почти всегда потеряет наименее лживый.
Утром, когда день не займётся,
Ты увидишь, что ты не существовала для меня.
Любовь ― это как лето:
Нам нужна осень, чтобы о нём сожалеть;
Любовь ― это как ребёнок:
Ему дали всё, и он уходит, когда он большой.
Любовь ― это как лето:
Нам нужна осень, чтобы о нём сожалеть...
Кафе трёх голубей
(Le cafe des trois colombes)
Нанси зимой, мокрый снег,
Девушка заходит в кафе;
Я пью свой бокал, она устраивается рядом,
Я не знаю, как к ней подойти;
«Дождь», «хорошая погода», ― в этом нет ничего гениального,
Но это подойдёт, чтобы схватить свою звезду,
Потом наступает момент, когда мы говорим о себе,
И снег таял под нашими шагами.
Мы познакомились в кафе трёх голубей
На свиданиях неприкаянной любви,
Нам было хорошо, мы чувствовали себя единственными в мире,
У нас не было ничего, но у нас была целая жизнь.
Нанси весной — это похоже на юг,
Она любит меня, и я её люблю тоже,
Мы идём, разговаривая, вновь философствуем,
Я фотографирую её тысячу раз;
Маленькие бистро вокруг площади
Выходят на солнце своими террасами,
Но там слишком светло и шумно,
Мы ждали, пока наступит ночь.
Мы встречались в кафе трёх голубей
На свиданиях неприкаянной любви,
Нам было хорошо, мы чувствовали себя единственными в мире,
У нас не было ничего, но у нас была целая жизнь.
Нанси — это слишком далеко, это на краю земли,
Он удаляется с каждой годовщиной,
Но я уверен, мои печали помнят об этом,
В Лотарингии переживалось счастье,
Она отправилась идти другими дорогами,
Которые не пересекают часто мои,
Я забыл тебя, но это выше моих сил,
Мне случается думать о тебе.
Мы встречались в кафе трёх голубей
На свиданиях неприкаянной любви,
Нам было хорошо, мы чувствовали себя единственными в мире,
У нас не было ничего, но у нас была целая жизнь...
Мы встречались в кафе трёх голубей
На свиданиях неприкаянной любви,
Нам было хорошо, мы чувствовали себя единственными в мире...
Уличный певец
(Le chanteur des rues)
На углу улиц перед кафе
И для очередей в кино в наступившей темноте
Он пел песни всех стран,
Которые, однако, были только его.
И прохожие останавливались во время припева,
Говоря себе, что он мог бы идти своей дорогой,
Но он не хотел этой дороги,
И жизнь его шла хорошо.
Пока есть песня, которую надо петь,
И кто-нибудь где-то,
Кто задержится послушать, —
И девушки красивы,
И солнце стремится блистать,
И можно мечтать ещё.
Не нужно денег, чтобы быть богатым,
Ему достаточно лавров для хорошей жизни,
Любви к жизни за то, что она есть,
И он пел.
Но люди, которые не видят дальше своей жизни,
Говорили: «Вот — нынешняя молодёжь;
Если бы каждый делал только то, что ему нравится,
Во что бы превратилась страна!».
Пока есть песня, которую надо петь,
И кто-нибудь где-то,
Кто задержится послушать, —
И девушки красивы,
И солнце стремится блистать,
И можно мечтать ещё.
Не нужно денег, чтобы быть богатым,
Ему достаточно лавров для хорошей жизни,
Любви к жизни за то, что она есть,
И он пел.
И потом он смотрел, как они возвращались каждую ночь
В свой маленький домик, в их счастье «в кредит»,
В их «правильную» любовь, заключённую нотариусами,
Он не хотел этого.
Пока есть песня, которую надо петь,
И кто-нибудь где-то,
Кто задержится послушать, —
И девушки красивы,
И солнце стремится блистать,
И можно мечтать ещё.
Пока есть песня, которую надо петь,
И кто-нибудь где-то,
Кто задержится послушать…
Замок из песка
(Le chateau de sable)
Порой мы строим, как дети, —
Как все дети —
Замок из песка и ветра,
Замок из песка, который строим на веки вечные;
Но первые же волны его унесут.
Я сотворил для тебя близ океана —
Как все дети —
Любовь из песка и ветра;
И ради этой любви,
Ради тебя, принцессы большого замка,
Ничто не было ни чересчур безумным, ни чересчур красивым.
Но волны поднимаются, и ребёнок, который возвращается,
Находит лишь песок.
Донжонов, башен, — на следующее утро
Не остаётся больше ничего…
Порой мы строим, как дети, —
Как все дети —
Замок из песка столь внушительный
И столь огромный, что у нас впечатление, что мы там гуляем,
Что в нём находится Средиземное море.
Я сотворил для тебя близ океана —
Как все дети —
Любовь из песка столь большую, —
Любовь из песка, —
Что она началась, чтобы длиться жизнь,
Храня пространство ночи.
Но волны поднимаются, и ребёнок, который возвращается,
Находит лишь песок.
Донжонов, башен, — на следующее утро
Не остаётся больше ничего…
Но волны поднимаются, и ребёнок, который возвращается,
Находит лишь песок.
Донжонов, башен, — на следующее утро
Не остаётся больше ничего…
Дорога папы
(Le chemin de papa)
Он был немного поэтом и немного бродягой,
Он не знал никогда ни родины, ни покровителя,
Он ходил, где угодно, шёл во все концы света,
Но в его фургоне нас было десять детей,
И вечером вокруг костра
Мы мечтали о белом доме, напевая,
Что она длинна, что она далека, твоя дорога, папа,
Это поистине утомительно, идти, куда ты идёшь,
Что она длинна, что она далека, твоя дорога, папа,
Тебе надо было бы остановиться в этом углу.
Но он нас не слышал, и с рассветом
Семья возобновляла своё дальнее плавание,
Едва наша мать успевала выстирать свою сорочку,
И вот мы снова отправляемся в путь к новой Земле обетованной;
И вечером вокруг костра
Она мечтала о белом доме, напевая,
Что она длинна, что она далека, твоя дорога, папа,
Это поистине утомительно, идти, куда ты идёшь,
Что она длинна, что она далека, твоя дорога, папа,
Тебе надо было бы остановиться в этом углу.
И так тряслись мы через сезоны,
Так смотрели поверх горизонта.
Даже не замечая, наш отец сеял нас
Во всех концах мира, как хлебные зёрна,
И где-то на краю света
Катится ещё старый фургон моего отца.
Как она длинна, как она далека, твоя дорога, папа,
Это поистине утомительно, идти, куда ты идёшь,
Как она длинна, как она далека, твоя дорога, папа,
Тебе надо было бы остановиться в этом углу…
Железный конь
(Le cheval de fer)
Он пришёл из равнин,
Из солнца, из ветра,
Подметая прерию Chayenne,
Как ……… вина,
Но когда я должен был готовить
Путь к океану,
Который можно прочесть в его дыме,
Который ничто не останавливает внутри,
Железный конь, огненный конь,
Который скачет прочь отсюда,
Огненный конь, железный конь,
Который проносится и не видит ничего.
Он творит jair пламени
На своём стальном пути,
Этого пламени поднимаются облака,
Они рисуют дым;
Он, охотясь за диким бизоном,
Жеманится, — стирает земли,
Усыпляет города на своём пути,
Или прекращает ад.
Железный конь, огненный конь,
Который скачет прочь отсюда,
Огненный конь, железный конь,
Который проносится и не видит ничего,
Железный конь, огненный конь,
Который скачет прочь отсюда,
Огненный конь, железный конь,
Который проносится и не видит ничего,
Который проносится и не видит ничего…
Белый костюм
(Le costume blanc)
И этот тип перед зеркалом
В гримёрке, полотенце вокруг шеи,
Этот тип, я на него смотрю в упор,
И я не узнаю его, но не совсем.
Только что балагур,
Который пел под прожекторами,
Вновь станет Месье Untel,
Который собирается возвратиться в свой отель.
Вот декорации наизнанку,
Другая сторона света:
Белый костюм на стуле,
Песня уже забыта,
И на стенах городка
Остатки рекламы,
Которые летают на ветру.
Маг, который закончил свой номер,
Убирает свои карты и кролика;
И я, я возвращаю назад свою гитару и своё лассо,
И я возвращаюсь в свою шкуру до завтра.
Бифштекс в вокзальном буфете
С вечерними посетителями
И виски для настроения
В ночном кафе ― местный колорит.
Вот декорации наизнанку,
Другая сторона света:
Белый костюм на стуле,
Песня уже забыта,
И на стенах городка
Остатки рекламы,
Которые летают на ветру.
И этот тип, который просыпается, не зная,
В каком городе он спал,
Этого типа я нахожу каждый вечер,
И мне не удаётся поверить, что это действительно он, ―
Балагур, иллюзионист,
Который снова собирается совершить свой оборот по кругу, ―
Передо мной Месье Untel,
Простой клиент отеля.
Вот декорации наизнанку,
Другая сторона света:
Белый костюм на стуле,
Песня уже забыта,
И на стенах городка
Остатки рекламы,
Которые летают на ветру...
|
