FR EN
 

Сейчас на сайте посетителей:

 

БЕАТРИС ЛОНЕР-ДАССЕН ВСПОМИНАЕТ О ДЖО

Беатрис Лонер-Дассен

Опубликовано журналом фан-клуба Джо Дассена в апреле 2004 года. Размещено с разрешения президента клуба

Я утешаю себя тем, что Джо умер счастливым... Мы приехали на Таити 17 августа 1980 года с двухлетним Джонатаном и полугодовалым Жюльеном. В то время Джо пересматривал и заново устраивал свою жизнь. Он хотел снова петь на родном английски, хотел начать жить заново. Год был тяжелым для него, тяжелым физически и морально.

17 июля в Каннах он перенес сердечный приступ, вынудивший его отменить традиционное летнее турне. Я была потрясена этой новостью – он никогда ничего мне не говорил о своих проблемах со здоровьем.

Я сказала его врачу: «Продержите его в больнице хоть месяц, если потребуется, пусть он наконец отдохнет!» К сожалению, врач уже сообщил Джо, что он сможет покинуть больницу через пять дней. Джо мечтал только об одном: уехать на Таити с детьми и со мной.

Для меня это была первая поездка в Полинезию. Джо хотел показать мне купленный им участок земли на острове Тахаа в 200 километрах от Папеэте. Два маленьких фаре (таитянское жилище) на этом участке были для него раем на земле.

На третий день нашего пребывания на Таити Джо пригласил на обед своих французских и таитянских друзей, чтобы познакомить их со мной и вместе придумать маршрут ознакомительной прогулки по острову. За нашим столом в ресторане «У Мишеля и Элиан», владельцы которого были нашими друзьями, были также Клод Лемель и гитарист Джо, англичанин Тони Харви, всего нас было человек двенадцать.

Джо был просто счастлив отправиться на Тахаа. Шутя и смеясь, он наполнил наши тарелки. Я сидела прямо напротив него. Внезапно его голова опустилась на грудь – без всякой видимой причины.

Когда мы поняли, что это не просто недомогание, кто-то закричал: «В зале есть врачи?!» Высокий солидный мужчина приблизился к нам и пренебрежительно бросил: «Все кончено, ничего уже нельзя сделать». Я схватила его за шиворот и крикнула: «Всегда можно что-то сделать!» Тони, гитарист, начал делать искусственное дыхание. Жильбер, наш знакомый массажист, применил массаж сердца. Все впустую!

Сразу вызванная машина скорой помощи, единственная на весь город, была занята на другом вызове и приехала с большим опозданием. Моего сына привезли в реанимацию спустя 40 минут после остановки сердца. За все это время, увы, никому не пришло в голову отвезти его на своей машине. Даже мне, видимо, вследствие моего шокового состояния не пришло в голову предложить отвезти его в больницу, не дожидаясь скорой.

Моя подруга Рене Казимир сообщила мне, что, судя по электрокардиограмме, сердце еще билось в течение очень короткого времени. Я поблагодарила небо. Но всего через несколько минут Рене сказала, что врачи оказались бессильны: Джо больше не было. Случись это в Париже, его, возможно, удалось бы спасти...

Я была в глубоком шоке, словно в другом измерении, не могла ни делать что-либо, ни даже думать о чем-либо. Решение о проведении перед отправкой тела Джо в Соединенные Штаты религиозной службы было принято друзьями Джо.

Служба была проведена в морге Папеэте. «Обычай требует, чтобы на тело усопшего положили кусочек ткани от одежды матери», сказал раввин. Он отрезал кусочек от моей белой туники, которую я носила с брюками, и положил его на тело моего сына. Конечно, я храню эту тунику до сих пор.

Я поцеловала Джо. Мне хотелось остаться с ним, но его друзья увели меня...


Я чувствую его присутствие. Он здесь, рядом, он, скептик с научным складом ума, не веривший в предчувствия... Однажды в годовщину его смерти я была в Нью-Йорке у сестры. Я не могла уснуть и все время повторяла про себя: «Я так скучаю по тебе...» Чтобы немного отвлечься, в 2 часа утра я включила телевизор... и увидела на экране Джо, с бородой и в шляпе... Это был фильм Питера Устинова «Леди Л», в котором Джо играл полицейского.

Думаю, Джо не хотел бы, чтобы мы оплакивали его. Джо был веселым парнем с замечательным юмором. Еще ребенком, когда он страдал от ужасных приступов астмы, он начинал шутить и баловаться, едва приходя после них в себя.

Когда Джо не стало, я забросила скрипку на несколько лет. Это больше не имело смысла для меня. Но позже я поняла, что игра на скрипке была лучшей возможностью приблизиться к нему. Музыка объединяет души, наполняя атмосферу... Джо повсюду. Он был так горд, когда я играла. Он присутствовал на многих концертах. Он мечтал, чтобы я записала пластинку с сонатами Баха, его любимого композитора. В нашем доме всегда правила музыка...

Мой отец, австрийский еврей, вынужденный уехать в Штаты в возрасте 11 лет, был меломаном. Когда я встретила Жюля Дассена, мне было 13 лет, а ему 17. Он жил в Гарлеме, бедном квартале Нью-Йорка, а я в Бронксе, в нескольких улицах от него. В консерватории я выбрала скрипку, которая стала моей профессией. В 1933 году мы поженились. Когда родились дети, сначала, в 1938, Джо, потом, спустя 2 года почти день в день, его сестра Ришель, которую мы звали Рики, потом, через четыре с половиной года, Жюли, я работала в звукозаписывающих студиях Голливуда, совсем рядом с домом. Поскольку Жюль тоже был меломаном, мы частенько собирались втроем или вчетвером и устраивали импровизированные концерты камерной музыки. Дети присутствовали на этих концертах, после которых я шла укладывать их спать.

Мы жили в небольшом двухэтажном домике. Детская была на первом этаже. Я очень рано заметила у Джо музыкальные способности. Очень хорошо помню предновогодние дни вскоре после рождения Рики. Джо было два года. Когда его сестра родилась, мы отдали его в ясли, где он выучил Silent Night, которую спел нам в тот вечер. Он не смог запомнить только одно слово, остальное было идеально и полностью верно. То же самое было с любым музыкальным инструментом: он слушал, смотрел и сам начинал играть на инструменте. В 1949 году Жюль, только что закончивший снимать фильм в Лондоне, привез Джо, которому тогда было 10 лет, аккордеон. Джо сразу начал учиться на нем играть и очень быстро добился успеха.

Вместе мы пережили самые трудные годы: экономический кризис, потом маккартизм, когда Жюль попал в черные списки и остался без работы. Это и вынудило нас переехать в Европу.

В 1949 году мы несколько месяцев прожили в Лондоне, где Жюль снимал «Ночь и город». Когда Жюль уехал в Италию, нам пришлось отдать Джо в колледж Розей в Швейцарии. Это был единственный раз, когда я рассталась с детьми. Девочки были в другом колледже.

В 1950 году я и еще 12 музыкантов из США были приглашены в оркестр знаменитого виолончелиста Пабло Казаля для участия в музыкальном фестивале во Франции. После фестиваля Пабло Казаль оказал мне большую честь, дав возможность продолжить музыкальное образование вместе с ним. Каждые выходные я поездом ехала из Перпиньяна в Женеву, чтобы увидеться с детьми. Поскольку в путешествиях я не расставалась со скрипкой, однажды мой сын попросил меня дать небольшой концерт в колледже. Он помогал мне, с явной гордостью переворачивая для меня страницы нот.

В школе Джо всегда был лучшим учеником. В Швейцарии он начал изучать французский язык. Когда мы переехали в Савиньи-сюр-Орж во Франции, ему было 13 лет. Через полгода он уже был лучшим учеником в лицее.

С Жюлем мы стали относиться друг к другу как брат и сестра. Вскоре он познакомился с Мелиной. Моя жизнь в то время была довольно сложной. Нужно было много работать.

Когда Жюль ушел из дома, Джо стал очень заботиться обо мне. На самом деле это было в его характере. Когда ему было 10 лет, я получила серьезную травму, в то время как Жюль был на съемках. Джо приносил мне горячие компрессы, обжигавшие ему руки. Вечерами он готовил сестренкам гамбургеры, а ночью притащил к моей кровати свой матрас.

Я хорошо помню и день, когда Джо защитил диссертацию по этнологии в Штатах. Он был великолепен в шляпе и длинной черной робе.

Когда Джо всерьез заинтересовался музыкой, мы считали, что он не сможет выступать перед публикой, что он слишком застенчив, скромен и замкнут для этого. Потом он начал получать золотые диски. Иногда я ездила с ним на гастроли. Я особенно хорошо помню удивительное лето на юге Франции с Джо и Мариз, очаровательной девушкой, на которой он женился в 1966 году.

Мы никогда не ложились спать раньше 5 часов утра, потому что Джо страшно волновался, выходя на сцену, и ему нужно было время, чтобы расслабиться и снять напряжение. Поэтому мы болтали обо всем и ни о чем, иногда играли в карты. Он так и не смог избавиться от этой постоянной тревоги. Это не имело ничего общего со страхом, просто Джо был ужасно застенчив. Успех радовал его, но в то же время сильно стеснял. Поэтому он хотел уехать в Штаты, где его никто не знал. Он серьезно думал переехать жить в Палм Спрингс, мечтал о доме на природе, где он мог бы жить со своими двумя детьми, его самой большой гордостью, и домашними животными.

Джо был добрым, щедрым, скромным и очень образованным. Он на всю жизнь сохранил привычку много читать, любил редкие издания. Однажды он купил Британскую энциклопедию в 20 томах и сразу же позвонил мне, чтобы поделиться своей радостью: «Мама, задай мне вопрос на любую тему!» Найдя нужную страницу, он начинал цитировать мне параграф, отвечавший на мой вопрос. Он был как ребенок, удивляющийся и радующийся всему.

Мой сын обожал делать подарки. Последним, что он мне подарил, было кольцо с бриллиантом. Его работа оставляла ему не так много свободного времени, но он не поленился соорудить сложную конструкцию из шести книг Агаты Кристи, которую я обожаю, засунув кольцо в футляре в середину этой конструкции. Сначала я подумала, что он подарил мне книги, а он радовался, как маленький, когда я обнаружила спрятанное кольцо.

Люди часто высказывают мне свою симпатию, говорят мне, что Джо был их любимым певцом и они никогда его не забудут. Это для меня большое утешение. В его песне Que sont devenus mes amours есть слова: «Помнят ли они обо мне?» Я каждый день убеждаюсь, что помнят!

Джо добился того, чего хотел. Я знаю, что он счастлив там, где он сейчас, что он больше не страдает...

всегда вспоминаю Джо живым и счастливым. У меня постоянно перед глазами две фотографии моего сына, которые мне прислал Жан-Клод. Каждый раз, проходя мимо них, я глажу Джо по щеке, как если бы он был рядом. В первые годы после его смерти я привыкла класть каждый день свежую розу рядом с его фотографиями.

Сейчас у меня другой ритуал: куда бы я ни ехала, я нахожу там маленькую раковину и, возвращаясь к себе, во Францию или в Штаты, кладу эту раковину к одной из фотографий Джо или на его могилу. Цветы вянут, раковины вечны...

Расскажу вам одну историю. После смерти моего сына я видела на его могиле свежие цветы каждый раз, когда приходила на кладбище. Заинтригованная и растроганная, я попыталась узнать, кто это делал, но мне это не удалось. Потом, в 1989 году, цветы перестали появляться, и это позволило мне узнать правду. В сентябре 89 года потерпел катастрофу самолет компании UTA, летевший из Чада, среди погибших была стюардесса, таитянка. Она была близкой знакомой Джо. В Лос-Анджелес она прилетала два или три раза в неделю и часто приносила цветы на могилу Джо.

Я по-прежнему общаюсь с отцом Джо. Мы часто перезваниваемся. Сдружилась я и с Мелиной Меркури.

Мой сын всегда рядом со мной. Я говорю с ним. Когда я не могу заснуть, я смотрю видеозаписи телепрограмм с его участием. Мне очень нравится его дуэт с Джин Мансон “Le petit pain au chocolat”, и “Le Moustique”, клип с Анри Сальвадором, переодетым в комара, и Джо в мексиканском костюме, а также рождественский выпуск Numero Un, где Джо поет Petit papa Noel с Карлосом, Джин и Дейвом. Как видите, я предпочитаю веселые и забавные эпизоды. Они так на него похожи...

Я слушаю и его песни (часто в машине). Но я избегаю тех, которые связаны с плохими воспоминаниями. Я хочу жить счастливыми воспоминаниями, моментами, когда я восхищалась Джо на сцене так, как если бы он не был моим сыном! Мне было так приятно видеть, как его обожали зрители.

Я люблю перечитывать книгу Cher Joe Dassin, которую написали Мариз, первая жена Джо, и Жак Пле. В этой книге Джо описан идеально. Мне особенно нравятся отрывки, посвященные Таити.

Журнал Клуба тоже прекрасно говорит о моем сыне. Работа Жана-Клода очень помогла мне найти успокоение. Все же за свою короткую жизнь Джо успел больше, чем другие успевают за много лет.

Наверх  К списку