|
Он очень привлекателен. Стройная атлетическая фигура, вьющиеся волосы, божественный баритон.
-В этом году вы продали больше пластинок, чем любой другой французский певец. Ваш сингл "L'Amerique" бьет все рекорды продаж. Вас это радует?
-Радует не количество проданных пластинок. Настоящая радость для меня - услышать, как мою песню напевает себе под нос уличный художник или насвистывает заправщик на бензоколонке, не задумываясь о том, кто его клиент. То, что мои песни приносят людям радость и облегчают их труд, вызывает у меня чувство, близкое к экзальтации.
-Вы добились ошеломляющего успеха. Каковы были основные этапы вашего пути?
-Я не люблю слово "успех", потому что не могу точно сформулировать для себя его значение.
|
|
Джо Дассен поет для своей публики. Ему нравится видеть радость как в глазах
людей в переполненном зале, так и в глазах своего отца.
|
|
|
-Восхищаюсь вашей скромностью и перефразирую вопрос: как начинался ваш путь к славе?
-Началось все с флирта. Я был увлечен очаровательной девушкой и изо всех сил старался произвести на нее впечатление. Ей очень нравились американские фольк-песни, которые я пел под гитару. Тогда я решил записать свой первый диск. Он никуда не годился, но я уже не хотел отступать. Я говорил себе: "Посмотри на этих парней, которые ходят в любимцах публики: они не умнее и не талантливее тебя. Они смогли чего-то добиться, ты тоже сможешь". Твердо решив продолжать, я записал второй диск, затем третий; результаты были уже лучше. Но в наши дни нельзя стать известным, не выступая на сцене. В 1966 году один мой друг предложил мне принять участие в концерте в Брюсселе. Я появился там, не имея в запасе ничего, кроме четырех песен и гитары, и испытал глубокое разочарование: и до, и после меня на сцену выходили певцы в сопровождении оркестра, с хорошей звуковой аппаратурой; я чувствовал, что попал сюда благодаря содействию приятеля, только и всего. После концерта ко мне подошел продюсер и предложил сотрудничество. Я ответил, что это бесполезный труд, пока я не в состоянии оплатить музыкантов и нормальный звук. Тогда он ничего не сказал, но в феврале 68 года объявился снова: "Мне удалось получить для вас хороший контракт". Только с того времени я начал выступать на сцене. Больше всего в том, что вы называете успехом, меня потрясает то, что, если, допустим, я говорю, что хочу работать в субботу, обязательно находятся организаторы, которые каким-то чудом ухитряются назначить выступление именно на субботу. И это, в конечном счете, находит свое отражение в количестве проданных дисков, во взглядах людей, в песне, которую насвистывает заправщик на бензоколонке.
-И вы еще утверждаете, что не понимаете слова "успех"?
Дассен улыбается искренней, но мимолетной улыбкой. Похоже, мне удалось поставить его в тупик.
-Ну, если бы вы смогли дать мне точное определение этого слова, это могло бы мне очень помочь, будь я продюсером. В нашей работе все так изменчиво, так непостоянно! В конечном счете, "успех" может значить одно: иметь достаточно работы...
-Какому типу публики вы нравитесь?
-Представьте себе, я сам этого точно не знаю. И я не стараюсь это определить, да и само слово "публика" не имеет для меня ясного смысла. Когда я смотрю на людей в зале, я не делаю никаких выводов - я вижу детей и стариков, мужчин и молодых девушек, аристократов и рабочих. Мне надо просто видеть их, таких, какие они есть. Недостаточно чувствовать их присутствие. Я не считаю зрителя безликим и безымянным. Во время моих выступлений сцена всегда ярко освещена, но я всегда стараюсь держаться как можно ближе к краю сцены, к залу, ближе, чем большинство моих коллег. Я ненавижу видеть вместо зала черную дыру, потому что всегда пытаюсь читать на лицах людей. Это помогает мне понять, какая песня пользуется у публики большим или меньшим успехом, что людям нравится и что нет. Это дает возможность, что называется, нанести точный удар. В определенном смысле реакция зала управляет мной, поэтому мне и нужно видеть лица людей. Но от вечера к вечеру все меняется. Все это достаточно расплывчато, нет теории, которая годилась бы на все случаи.
Если в зале собирается две тысячи человек и то же самое происходит на следующий вечер, реакция у них бывает совершенно разная. Если что-то пошло не так, не стоит упорствовать и пытаться понравиться публике вопреки всему. Нужно просто смириться с этим.
-Где вы лучше себя чувствуете: на пятничных выступлениях в ночных клубах или в многолюдных залах субботними вечерами?
-Самое лучшее время для меня - это воскресное утро. Не спрашивайте, почему. Отсюда весь интерес, вся загадка моей профессии.
-Что вам больше нравится: выступать в мюзик-холле или перед огромной толпой на открытом воздухе?
-Можно сказать, что это две разных профессии. В Олимпии, во-первых, певец окружен мощными техническими средствами, а во-вторых, на нем лежит вся ответственность за атмосферу в зале. Во время выступлений в провинции на открытом воздухе атмосфера создается скорее толпой, чем человеком на сцене. На самом деле, нет ничего приятнее таких выступлений, если все складывается удачно.
-Сколько времени вам нужно, чтобы отдышаться и прийти в себя после концерта?
-После выступления на воздухе перед двадцатитысячной толпой - около двух часов. После концерта в зале Спортинг в Монте-Карло хватает полутора минут. Это совершенно разные вещи.
В каждом его ответе чувствуется понимание человеческой души. Очевидно, что он ничего не пускает на самотек: он стремится понять, разобраться во всем и в зависимости от этого изменить что-то в себе самом. Его успех не управляет им, скорее он управляет своим успехом. С другой стороны, Джо Дассен - это не только сам Дассен, а целая группа людей. Сегодня его повсюду сопровождает оркестр, о котором он мечтал тогда в Бельгии. Он поясняет мне:
-Внешняя сторона выступления имеет, пожалуй, не меньшее значение, чем песни сами по себе. Людям, которые платят за то, чтобы попасть на концерт, нужно дать не только музыку, но и зрелище. В результате артист оказывается чем-то вроде шефа небольшого предприятия, которое следует за ним везде. Я не говорю, что это хорошо: по-моему, это потрясающе, что Брассенс стал великим Брассенсом с помощью одного только бас-гитариста. Во время гастролей мы переезжаем из города в город, используя как легковые, так и грузовые машины. Я в своей машине вместе с режиссером и секретарем, музыканты и техники в автобусах, танцовщицы в трейлере.
|
|
Джо со своей сестрой Жюли, главной советчицей и лучшей подругой.
|
-Почему автотранспорт? Почему бы не воспользоваться самолетом?
-К черту самолеты, месье...
...Он разражается смехом. Этот светящийся здоровьем, хорошо сложенный молодой человек покоряет своей искренностью, полным отсутствием наигранности и притворства.
-Представьте себе, что нужно за день перебраться из одного города в другой, а прямого рейса нет. Сегодня вы берете у меня интервью здесь, в Ла Боль, а еще вчера я был в Фернай-Вольтер, что неподалеку от Женевы. Немыслимо подгонять концертный график под расписание поездов или самолетов, поэтому я предпочитаю автотранспорт. Но я стараюсь не лихачить. На наших дорогах творится достаточно безобразий, я предпочитаю быть осторожным и соблюдать правила.
-И сколько километров вы проехали за июль и август?
-Около 25000. Жалко, что при такой загруженности у меня не остается времени на спорт. Раньше я много занимался лыжами, легкой атлетикой. Теперь же только раз в год удается вырваться на пару месяцев на рыбалку.
-Чем вы занимались до того, как стали певцом?
-Я был преподавателем этнологии в Мичиганском университете, в США. Я родился в Нью-Йорке, но, когда мне было 12 лет, родители переехали во Францию. Они правильно сделали, что отдали меня не в американскую школу, а во французский лицей, благодаря этому я практически в равной степени владею двумя языками, хотя по-английски говорю чуть лучше - все же это мой родной язык. Меня привлекала этнология, и я отправился в Штаты изучать ее. Окончив университет, я вернулся во Францию, собираясь продолжать преподавательскую деятельность, но быстро заметил, что здесь американские этнологи не авторитет, да к тому же понял, что не так уж меня это интересует, как казалось раньше. Это открытие меня сильно удивило… В то время я был далек от мысли, что смогу когда-либо зарабатывать на жизнь пением, то есть заниматься тем, что я действительно люблю. Даже сейчас мне кажется, что я не заслуживаю такой удачи...
-То, что вы сын знаменитого режиссера Жюля Дассена, сильно облегчило начало вашей карьеры?
-Облегчило? Не сказал бы… Будь вы хоть принцем Уэльским или президентом Французской республики, людей интересуют не титулы и не происхождение, а талант - если, конечно, он у вас есть. Что же касается влияния отца, не думаю, что есть хоть один человек, на которого родители не оказали бы никакого влияния; но едва ли в сложном и довольно неприглядном мире шоу-бизнеса имя моего отца могло мне что-то дать, кроме разве что пристальных взглядов. Я также не могу сказать, что его пример подтолкнул меня стать певцом. Он строго разграничивал свою профессиональную и личную жизнь, и хоть он и возвращался домой позже, чем обычный чиновник или служащий, дома он был другим человеком, нежели на съемочной площадке. У меня никогда не было ощущения, что профессия моего отца чем-то отличается от того, чем занимаются отцы других ребят. Если же говорить о наследственности… Мой отец - актер и режиссер, мама - скрипачка, долгое время она вела активную концертную деятельность, что не мешало ей быть замечательной матерью. Мой второй диск разошелся тиражом в две тысячи экземпляров, из которых триста купила она, не сказав мне об этом ни слова, чтобы подарить своим подругам.
-Вы считаете, что у вас хороший отец?
-Прекрасный. Впрочем, я не хочу судить об этом. Люди обычно судят своих родитетей в ранней юности или в глубокой старости. Я еще недостаточно стар, мне всего тридцать лет.
Интересная и глубокая мысль. Бывший этнолог оказался неплохим психологом.
-Вернемся к вашей нынешней профессии. Чем она вам нравится?
-Она захватывает меня целиком, я чувствую, что занимаюсь своим делом. И вовсе не потому, что мой голос нравится людям, не потому, что мне часто говорят, что у меня есть талант, обаяние и еще Бог знает что. Мне просто нравится то, что я делаю. Вряд ли, работая преподавателем, я смог бы выдержать строгий распорядок, рутину и полную стабильность университетской жизни. Человек получает высшую научную степень в достаточно молодом возрасте - и все, дальше двигаться некуда. Это чувство стабильности оказывает усыпляющее действие. Напротив, шоу-бизнес - это вечный вызов, постоянное движение, что-то вроде постоянного волнения, которое мне очень нравится. Нужно постоянно спрашивать себя, все ли идет как надо, нельзя расслабляться и впадать в спячку. Но я не могу сказать, что мое призвание - писать песни. Мое призвание скорее развлекать людей, доставлять им радость. Именно развлекать, а не забавлять - отвлекать людей от повседневных забот.
-Что для вас выступление?
-Это некое волшебство, которое я все время вижу как бы со стороны. Я никогда не мог по-настоящему принять тот факт, что я сам выступаю перед публикой, потому что я всегда был и остаюсь прежде всего зрителем, очарованным другими исполнителями. Луи Армстронг, Жак Брель, Монтан и любой другой талантливый артист может буквально околдовать меня. Неважно, иллюзионист это, артист разговорного жанра или певец. Я знаю людей, способных создать атмосферу настоящего спектакля одним своим присутствием.
В любом случае, я стараюсь смотреть на себя со стороны, причем без малейшего снисхождения.
-Вы сильно волнуетесь во время концерта?
-Перед концертом, конечно, волнуюсь. Это не страх, скорее мандраж, который проходит на сцене, уступая место другому чувству. Это радость артиста от выступления, очень сильное и очень приятное ощущение.
-Когда начинается этот мандраж? В гримерной, когда вы надеваете сценический костюм - белый смокинг, рубашка с кружевным жабо, которая так нравится моим дочерям?
-Дело не в одежде. Мандраж начинается, когда я чувствую себя готовым появиться перед публикой в зале, когда я говорю себе: "Сейчас я должен создать другой мир, тот, в котором буду существовать все время концерта". Во мне постоянно присутствуют два человека: зритель и певец. Первый живет обычной жизнью, любит стихи, чтение, рыбалку, второй работает на сцене. Это помогает мне постоянно сохранять ясность ума и оценивать то, что я делаю. Это происходит не во время работы, а уже потом, в гримерной. Я не люблю, когда мне мешают в это время - мне нужно еще раз вспомнить все выступление, пока оно еще свежо, и воспользоваться этим моментом, извлечь из него урок, понять, что я должен исправить или изменить. Но только не думайте, что я слушаю себя, когда пою, как некоторые слушают себя, когда говорят. Это вовсе не так.
Зрелость мыслей и способность к анализу уже свойственны Дассену, несмотря на его молодость.
-Через час у вас концерт. Мне неловко вас задерживать, но то, что вы говорите, действительно захватывает. Например, скажите, кто и что для вас ваш зритель?
-Работодатель! Я уважаю и ценю тех, кто приходит на мои концерты.
-Но вы никогда не даете автографов!
-После концертов - действительно не даю. Раньше я это делал, и это была большая ошибка. Организаторы настаивали, приходили люди, протягивали мне бумажки, требовали фотографии… Я чувствовал себя, как ребенок, которого насильно кормят супом. Тогда я не отдавал себе отчета в том, что своими руками разрушаю все то, что мне, как зрителю, нравится в атмосфере спектакля или концерта. Когда мне было 13 лет, я впервые увидел Гарри Белафонте, и он произвел на меня невероятное впечатление. Это было волшебство, феерия, и я был бы шокирован, увидев его таким же, как какой-нибудь работяга. Мне он казался существом из другого мира. И вот, в один прекрасный день, я очень ясно представил себе, как раздаю автографы сразу после концерта - вымотанный, взмокший, руки все в пасте от ручки - и разрушаю ту атмосферу, которую сам же старался создать на протяжении двух часов, пока был на сцене. С тех пор я больше не даю автографов после концерта… Поймите, я же сам сужу и оцениваю себя. Поэтому я выбираю и песни, и манеру поведения на сцене с точки зрения зрителя и делаю то, что хотел бы увидеть, если бы сидел в зале, а на сцене выступал кто-то другой.
-Вы сами пишете большую часть своих песен. Вам приятнее исполнять собственное произведение, или же песню написанную другим?
-Когда я пою ту или иную песню, она становится моей, и неважно, кто ее написал. Я вкладываю в нее слишком много.
-Каким песням вы отдаете предпочтение? Может быть, это "Cecilia", или же "L'Amerique", которая имеет такой успех?
-Песни как дети: мы всегда отдаем предпочтение тем, что родились последними. Или даже тем, которые еще не родились.
-Последний вопрос. Вы говорили о двухмесячном отпуске. Где вы собираетесь его провести?
-В октябре собираюсь поехать в Южное полушарие, ловить меч-рыбу. Такой отдых любого вернет к жизни. Потом у меня запланировано турне по Африке, потом гастроли в Японии, запись дисков на английском и немецком языках - это из новых проектов. Концерты во Франции я возобновлю только в январе.
Я знаю, что очень многие девушки будут с нетерпением ждать возвращения Джо…
|
